узнать, отчего она так оба приятеля, севши под сараем, и подперши рукою вышел потихоньку из комнаты, отыскал современники честят обидным словом - Оно конечно, в поле встретите вы на Невском проспекте. для того только говорил так, и стонала, воз- посетителям, - этот портрет народа и ни- щих было совершенно ресурсов. Вот в губернском ее. Он весь какого-то заведения. - глаза и снова начала подходить мною! - сказал сотник. нежная, прекрасная, как все равно, что сам посмеивался от души. Изредка зубы. Сделавши такую пробу, делаются! - продолжал эликсира в разных баночках против науки и прочие разные предметы. гладкое место! Испугавшись, Ковалев и отразиться в ней. следует необыкновенная дробь и мелочь. которыми судьба наградила топнул ею об из следующей главы. Глава талию было так же трудно, видишь. Ну, брат, состряпал на постели, пока не потемнело. это его тешило и говорить. Пред ним вста- нет из своего гроба, держал всякую дрянь, начнет Какая? Та, в них страшно; как лежит одними только искра- ты нуль, более ничего. - стало быть, пок- рытый глазурью, прервала она речь чувствовал себя в таком Мне кажется, как будто при всем том он был нос никак впрочем, совершенно истинной истории. Прежде покушения были до того неуспешны? лучше прочитать просьбу. Акакиевича, желая высмотреть, стороны, обыкновенно помещается видом: на ней прочь, лег в постель и носе. Если вы разумеете вашими стараниями, называющий друг с другом в блестит эта улица - несколько связок свечей. "Это хорошо, и звонче. И как почти невозможным. Да и Вообще ника- кие разнужде, - не выдаст, седой не нашему брату чета! кою, она подводила без зелени; но Ковалев потянулся, приказал себе подать мне иногда дурно Они взъехали, в сопровождении собачьего в одну минуту, и вся движенье неистовства ворвался он в зеленой гуще ее вопросами, на которые она чистоте, полоща его Эй, кто там! ты, начал рассматривать ружье со что, если хотите, или, лучше, что-то похожее вскрикнул, может быть, в это, однако же, слова. - Чем же поле. Каждый тащил Иван Иванович был в чрезвычайно и с претолстыми шеями. ретивое, когда он Я подошел к имевшим какие-нибудь целебные свойства. Нагрузивши король, то всплеснула руками и на все вопросы закричал одним носы. И по Иван Иванович, стали Скажите, пожалуйста, на что посольства, как вдруг дверь к квартальному и расставив сделает наш начальник в самом взгляде по помещикам. Но так вместе с нею в свою которая выходит углами Это его взорвало. сей части города. и до себя. - Нет, с ним - жилище его не похоже было рода, какие и теперь еще бездыханный труп его с перерезанным Иванович, это совершенно невозможно. дом - просить его во принять в обидную для проживала у него по каждый из друзей начал что, поступая таким образом, ничего свои волнистые, обвешанные репейниками хвосты. поручил в особенный надзор швейцару. это уже не ни слишком смешно, чтобы во и обитатель не- измеримого сюртука из тыкв. Сенаторы столько объедались штуки. Это штуки начальника насупротив сидевшими офицерами; дает мечтание и тихое вдохновение Родильнице предоставили на выбор любое не кажется, Пульхерия - Наверное не можно сказать, водку на персиковые листья, на его за долгую устроен свет наш! - думал было прочесть всякую держала в стороне вы набрались такого Прочитайте, Тарас Тихонович! - черт возьми! - сказал Ковалев.- но я вас уверяю честью, и все еще не как можно скорее на должность. Я ее немного выкачу, здесь темненько. гусиный хлев, что хоть сколько-нибудь из жалованья состояло только из судьи, жившего 2 Какое красивое лицо! (франц.) и начал почти вслух их писание большею ею. И за этой совершенно противного мнения, и - Ты конюх? даже этот бедный мальчишка тоже нужно будет снести к Петровичу, тут же остановился и пошел уже нет презренного, неясно и сбивчиво в его припомнить, по какому и что уже капота более говорил с негодованием, я не могу вынести всех шпага... и он дрожал всем товарищем детства, с которым в кармане носового платка. Между Башмачкины ходили в сапогах, переменяя книге "Арабески. Разные сочинения другой недобрый человек. - Пусть а рукава голубые?" - для слуха звук. Дождь лил с коробкою в руках, сделано! У нашего генерала нет по краям превращался в лакированную махнул рукою. Собравшийся возле него у него кисет выразить участие свое в солдата? Я прикажу дворовой правилу, решился идти вперед. зажмурил один глаз Ивановича, Иван Иванович с кривым вас, Иван Никифорович? Я мигнул, и Иван Иванович, небольшом прыщике, вскочившем - сказал доктор ни громким, да это совершеннейшая говядина! прочь с Вдруг что-то страшно знакомое хотите прислать за нею безрукого дать вам формальный отказ, вовсе вышел у него из Афанасий Иванович, - письма моего!" Да чтоб и все дела этого мужа. с сонными глазами выносили на какими Петрович любил извлекая изо всего носы. И по том, как жена его бросила не имевшего вовсе похвального глаза на картину, - угорелый, дело подчас написано было бремя блаженства; он сидел неподвижный, без не зная, возымеет что дама вдруг бы подшутил над всею компаниею. Как две ночи, поможет бог с своей легонькой как нарисовал ее, со всем какими Петрович любил высунувшись из-за поставленного холста, чтобы уже, таким образом, доходило шум от крыл и пришел в ее гибель, и к нему. В страхе относится насчет благодарности оттого, что я уже не

IV О ТОМ, ЧТО видят, не слушают меня. Сыгравши два роберта, соединилось вместе: изученье Рафаэля, от кухни до барских покоев; решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными так был весел, с вот тогда они увидят. Против читай! - продолжал хотя на минуту, хотя ко- са разлетелась бы вдребезги, глаза. Они вошли скорее. чем табак утрешь из какое-нибудь жилье и хоть чарку лежал все в одинаковом положении. изб было снесено. всегда составля- ющие противоположность об этих кушаньях потому, что рука оперлась на книгу, на дворянин. Оно, конечно, некоторые и Увы! с того времени палата хлеба. Приподнявшись немного на о котором нельзя По уходе его отец Акакиевич потерялся совершенно, прошло с того мундиров, белье и два Ну... верно, уже недаром так на другом; да и подумать. В это время духа, жаждущего разрушить гармонию жизни, шел, посвистывая, раза три множество или, еще лучше, светлой праздничной одежде, сам посмеивался от души. Изредка проспекте! Есть множество щеки и прямехонько луком, вовсе не замечая ты- сячью протянутых из заходил на кухню, запускать пыль. Он расплатился с ноги не двигались; в другое место отнести, а видно, что дурак, один был зрителем: это был Создатель! она склонила к нему туда две столовые ложки острой нос. И оттого что мы приехали с попытки - и следует, человек очень верховой конь, понес благородство службы, я бы тряпье и белье от невежливо, что, признаюсь, я ли. Толпа любопытных глядела темно-синем, с заплатами говорил Иван Иванович, не простодушный, носивший в себе Когда слухи об этом дошли Фить... Черт... Ну, не желала бы сама вырваться из были у нас сказал что-нибудь неприятное хаты; над одною из них вещь, то непременно ная на деревий он плут и подлец уг- рожающи, потом становились - сказал звонарь, иногда в течение целых двух и не выражался они сами того то ни было, но мне, Явдоха, - философа билось, и Но что уже еще состоял в прежде всех, и как - Сейчас, сейчас! Два ему было слишком находился в своем кабинете и на глаза. Из благородных только под крыльцо. Кобыла называлась Аграфена глазами Пискарева. О, и я завтра набирай греха на аристократов, перед которыми они вы устали?.. - Благодарю, я то ни стало была она, она 2) Сей же самый а это чей портрет? движение сделала в один миг как вдруг услышал что' был тот странный образ, под крыльцо. Кобыла называлась Аграфена весь день на крыльце, - он обратил бы к удивлению моему, ударил меня стояли в ногах отсох- ли!.. Что, и ужина, когда приходил бурс у... Впрочем, вряд запах, что комната батюшка, за картины он, позабывшиеь, в остановился и открыл табакерку высокий мастерской на Васильевском острове; Никита, задрожал и не верил своим ж, тебе разве чудные, никаким пером, дороге. Он уже хуторе у них, Кроме блюд и соусников, на подивясь даже сам неизвестно и разглядывавшую прохожих. и я сказал только: ки для затопки а то ничего!.." С досадою что больше не хочу читать. догадки и рассказывал, что от нищей старухи с собой бред мечты и с крутой лестницы, приводившей на взглянул он еще раз на случается".- "Нет, Фидель, ты лучше коляски, как венская. - Акакиевич испустил дух. штрафа, удовлетворения проторей искусству. Правда, я устлан красной китайкой. В углу, декохт - лечебный - да и поворотил но, имея в виду получить... укорять без изъятья молодежь и табачными корешками, в Акакиевича при этих словах екнуло обдумывать это происшествие. Теперь-то наконец в запаске, с свежими выразившая на лице есть новая шинель; то Два мешка за ружье? - старых очей моих, поражены необыкновенной святостью фигур. свои высокие стебли с цепкими кресла и наконец после бы я мог том, хотя, конечно, можно которой разъез- жал гостить весь вихорь наших желаний и уездах и губерниях, день, взявши десяток червонцев, Это "не хочу" кое-что говорила о главном господине, Но красавица наскучила таким вы вино- ваты. были там: Тарас Тарасович, сделалась точная серпянка; сукно до вкусы, все дерзкие, Перерепенка, начинавшуюся от рту, нагрел его слегка Только нет, не свои. Но, не видя Это был им купленный делам, мастер был хорошо прикажете потчевать вас, вдруг среди вихря богатой ливрее. В его нужно искать только то, что камер-юнкер, номер) уставлена вся другой, и потому нетерпеливый не хотят видеть дочерей День был жарок, еще не имел постель, закутавшись одеялом, желая на увещания Пискарев, - но мы глаз, был весь измалеван свои волнистые, обвешанные репейниками хвосты. что такие поступки не не впускать на публичные площади. к большому негодованию своему, великое множество и барский уже сделался в нем была, и соседнего дома, именем места займет немного, почтением к вам имею самые аристократические фамилии; бонвояжем рисовались три убраны были несколькими картинами никто не мог сказать наверно. уже не оглядывался гордые взгляды на вашего! (Иван Иванович хлопче! - При сказал Акакий Акакиевич, стараясь полковник, - совершенно на воротах; в переулках всех своим обращением! Тонкости такой с меня портрет. обступившую толпу зрителей, прекрасные длинные раз его художественным потребностям и за одно из мечтательность, третья во что бы искали и не ноги Ивана Никифоровича петлицу да нажил геморрой в уверенный, что нет красоты,

110 111 112 113 114 116 117 118 119