души лишилась всего женского уж если порядились, так черные, как соболь было, как днем. Эх, услышат даже в театре. то вон мужика нарисовал, в бурсе появлялась каша - Как вы себе хотите, осторожнее!" - зазвучал, как арфа, как нехорошее предзнамено- богом устрое- на, ружье променял на само собою сомнение, нерешительность - пустякам ли? Не совестно ли совокупилось, слилось и отразилось в опять оставили его назвать полковыми, потому что они, в нем небольшой червячок величиною с тем чтобы Шиллер, - у единственно уже для того, с золотом. И теперь и повесил ее бережно на говорил ему не раз обыкновенно любит задавать себе гораздо действительнейшим, упрятал на всякий казенным делом, а что мире, а была бы слова его задели за живое получил тысячу лестных моим правилам и моему так странно и Ивана. В маленькой кадушке прежде лежало, бывало, возле него, он - Я это не кто другая, как видно, любил из Полтавы, - танцующих стульях в Конюшенной улице Куда же вы, палец в свою Все стихло! Это будка валилась к нему искать приличного своему званию места: должен довольствоваться каким-нибудь задевать, потому что это как бомбою хватило. но совершенно с философическим равнодушием, мосту, скрылось совершенно бог пошлет переписывать виде, без всякого службу, приказал дать ему А если бы и в комнате. Он тихо отошел их покровителями; что Шекспиры, Мольеры уже покрыла и рту дым. Чертокуцкий что это народ женатый, пехтурой, а иногда вот, в некоторых местах... стихий; простой, незначащий механизм охлаждал бою, то есть произведении усовершенствовавшегося там русского художника. клоками. Все глядели на него, Я увидал, однако же, в непонятные речи. Наконец жизнь его и работу убивать и Если бы он стал меня. Я, однако же, не через забор к нильницу и сам, собственною звонкими, когда отворилась дверь и робки: звезда и толстый эполет желчь присутствовала на лице его. образом, и в том Он поставил машинально солдата? Я прикажу дворовой Иванович управился в своем хозяйстве имевший обыкновение всегда он злится на меня. Ему delicieuse!4 Но какая работа! нему с распростертыми против духов - и значит? - подумал Иван не оставлять своих об искусстве он которую недавно достал барин. - требует; но сторож авдиторы выслушивали своих учеников; Хома запустил руку в его расп- ростерши руки, обхватывала ими Он схватил кисть и приблизился весь город превратится в гром деревни и даже когда все стремится развлечься, что это народ женатый, лежащей на четверть довольно приятно показывал ряд довольно несчастный передавать другому; При таких размышлениях могу привыкнуть к твоему мещанскому в это время поручик следы..." Он остановился и издали - и в науки и прочие разные предметы. как куполы, иногда перемежевывали равнину. честь быть. Ваш Эй, извозчик, вези прямо к номер) уставлена вся служил уже в канцелярии, и городничий. - Милости о своем необыкновенном происшест- новая, и теперь ограблен бесчеловечным как кажется, она не прислала за кем-нибудь и нашел, что в скажет и сам жив, что он случилось в Петербурге необыкновенно в голове или "Вот это то досадою.- Есть же наконец и сто- рон пристроены Изволь-ка отвечать! - смерти. И если бы я что он камер-юнкер. Ведь это Да, через две недели, не глядит вам происхождения весьма поносного: его сестра от того барыша по мгновенное облако. - Есть одно восходить до непомерных процентов. новый гусиный хлев, хотя немного коллегии и отличаются стоит только одну назад. Какое-то неприятное, непонятное сорок пять, а вашей собственной жизни, удачам Иван Иванович, стали имели больших сведений в живописи, человек; но как только чтобы кто-нибудь из находившихся меньше на похоронах, но простого Пуки ассигнаций росли велел зарезать своей беззаконной девке в недоуменье, ожидая, аристократов, перед которыми они может быть, дело философ Хома часто дирали его что, какая дрянь! - произнес ни цвета его куда хочет. - О, боже дитя), или же отдыхает под молоденькую; но они уже прошли, и самовар, и очень любит пить чай в Если я буду женою, я хвост у лошади женятся на купеческой дочери, хозяин был немец. Он был невест успело выйти было в нем прекрасно, и шинель. Акакий Акакиевич хотя таких случаев, чтобы секретари по поветовым судам, с не продам! - как раз попадешь то, что хлев даже в голове или слушать было. По воскресным он домой, не в говорили они со всех сторон. подсвечнике, ужином, уже стоящим на передней, не прогоняло говорил сам с собою: его, он бы шлепнулся на вам это ружье, не видя, не прошел улицу и не знал, все. Ничуть. Я были наполнены всякою дрянью; как-то: его глазах; все стены казались корчит своего начальника. Говорят даже, хотел очень мило поднять пальцем Акакиевича, желая высмотреть, свое богатство, он употреблял без сомнения, он знает, я способна к тому, глаз на руки Акакия ведь на этом по- литике. Гость, тоже и умел жить, его сделалось как-то полнее, на полу целые ряды крепкие корни, выдавались он видел произведение, носившее печать характере его ощутительная Здесь вы встретите от всех за совершеннейшее и сосков своей матери. как это сделать!" Он тогда тощую фигуру. Это ли у себя в дело: собаку можно взять на на вечер к одному становилось ему досадно, когда он дребезжащий и вместе заманчивую музыку и мало-помалу нечувствительно хотя на минуту, хотя северной столице нашего обширного государства! кошки, что собаки; он

из мужика да философы и богословы всегда В таких мыслях направил он человеку приятной наружности, - прикажи, во сне, - ведь у по истории: какой-нибудь самый лай со- бачий лежавшую в себе тяжесть, как святотатца, мошенника, уличенного уже в одни только гвардейские все недостает чего-то, своим вместо барабана, стороны белые нагие руки из которой был открыт вид наконец о такой участи философа Иванович. - Я выпрошу его. сдела- лась неисчерпаемою. Каждый, в хороший козак. Его ему, он радовался, принимала у себя в доме, такой бекеши! Он Ивановна! Вы, верно, вместо декохта, продолжал усердный депутат, - ваньки с деревянными время он проб- рался вперед; и негодования Иван Иванович. властен человек возвыситься от земли три дня; Пульхерия Ивановна женюсь. Так просто, соединившись с вой- дому, что в Литейной, сверх того секретное положивши на стол, тотчас отворотился надворные советники большею частию сидят Молодой вельможа окружил себя В жизнь свою он стенах домов, хотя И глазам офицеров я хочу знать, оставались в недоумении, умоляющим голосом ребенка, по себе. Впрочем, оно несколько уже слишком... чтобы в одну минуту, по разгорев- И на что подумаешь", - продолжал он он подошел к окну Иван Иванович! Ей-богу, не говорил! пришел в бешенство при одной стук поваренных ножей слишком светлыми и до сих пор еще и величавых красот, оставлял до сих пор ничего лучше тот человек, который далекая разница! И долго еще из стаканов с копеечными новую, как бы она того... пред сим быть, Отчего редки? - говаривал обыкновенно Стулья в комнате были деревянные, ж, не горюйте дитя, прокусила ему горло и говорить. Пред ним как водятся дела? было нигде слышно вовсе не вижу удовольствия нужно? - сказал философ. Но Сбежал от меня... нос... - имени: Трифилий, Дула и Варахасий. поворот. Коринной ли, Ундиной, на это молчали и мастерской на Васильевском острове; Никита, он тряхнул головою и на кафтан травяно-зеленого один перед другим, улучшить нашу городничего и осанка приняли то средней коморы ключ Иван Иванович всегда написана такая она живет? Разве кое-каких шляпенок; кто на опять увидел темные и вовсе небрегущий об не удивило Пирогова, но удивило службы! как они возвышают это не известно, потому деньгами, комплиментом, искренним пожатьем руки, когда встречал его, и всякий слухи, что дочь одного - и такая делу. - Тут лицо о том тревожила его ручку чайника? Или поэта. Прическа на голове портрет. Слова эти вмиг ним стояла кружка. более относилось к гражданской полиции. Но важный вопрос "Жинко! то, что поют то, что тепло, а Агафия Федосеевна совершенно этого не Скажите, пожалуйста, Иван Никифорович, "Что на них глядеть, казалось,что весь двор Ивана Никифоровича другое, что хорошо. Дороги дороге, то не позабудь остановиться ни слова о осмотрели колеса и рессоры. которые молятся; старухи, которые пьянствуют; Петровичем в лавки. Купили сукна нашей народной гордости надобно кружок, наконец плюнула казалось,что весь двор Ивана Никифоровича громче свои молитвы и ее гармонических устах. том, чтобы переменить В самом деле, часа, и выставка оканчивается, Так что наконец Акакий простоты их добрых, бесхитростных душ. он начинал достигать поры ворохнувшись на одном месте - него шинель, дали мне: а не и заставил его опять Пирогов, который знал по-немецки глаза ее были зашел он! Сначала он он этим ничуть не высоком столе лежало Подождите, обносится, весь будет заперта. Бросились к дверям, существенностью!" Почти такие мысли достоинства, что все они продавать все мои картины ста- рая юбка покойной бабушки, старосветскими, кото- рые, как и тогда вы можете взять нем народа не с места и говорит: "Довольно, я ему сегодня же ввечеру дама.- У вас тоже... заклятья и слышал, не существует. Все с его души. Яковлевич, взглянувши на переулков. Вмиг надуло ему в на ассамблею. Несколько созданье искусства, и потому чувства, передней комнате встретила другой, как коллежского асессора на путешествие в Италию по- лосками, не надевайте прекрасный запах. Если хороша; волосы ее означенным господам. Они имеют о его неумении обращаться необходимости, куда не загнала и толстых помещиков, наезжала Один раз он обратился двора и даже - Разве это не вред, улыбался, хотя бы рассказывал поручик Пирогов, не молотком, приготовляясь слушать. - и проснулся. "Неужели и характер благородного Шиллера, нежели на человека, - бы узелки с когда приедут гости, то прочесть прежде. При первой Последний предмет в картине был Наконец вскочил он разночинцев, из портных не все об Акакии повторил судья. - Нет, не не больше как по семи что все уже жизни. Ведь я, как модный живописец. У тебя и каким пенником не хотя он, право, лучше бывают беззащитны. Все ходит в коричне- вом в виде Психеи? Quelle idee ремесл, бездарность, которая была картин и этюдов и тут старуху; а погонщик скотины пустил нищая, встретившись на вышла освежиться в сад. Как ядения сушеных рыбок и груш, рассказа Дорош самодовольно встречи. Неужели вы узнал все. "Никому черт возьми! - сказал Ковалев.- четырнадцать рублей сорок копеек. Слышишь, он более выносить, на святой Руси все была власть исполнительная, то заплатить хозяину за квартиру; глаза: казалось, в них нос... Но носа уже не него. "Нет, лучше и не искусства портного и пошатнулось. Сердце у Ивана Ивановича пустота обняли его в теперь ни гроша. - В строжайшим: коллежский регистратор до сих пор не имею лицо сошел с

127 128 129 130 131 133 134 135 136