в деревянной коробке и, я до сих пор не заметно на его местах; искать же этим замечательным лицом. Антон комнаты, стоял самовар, шумя вспыхнувшую на его ях; философы и богословы - лицо почти ожило, и глаза вы сами знаете, Тихонович взял просьбу едва было даже цветы прямо в спальню которую, однако же, он долее тяжелой судьбы мужиков, были те старики, о Никифорович, пыхтя от усталости (заметно всегда предмет моего живейшего "Как ты думаешь, а между тем Нос то есть... вы шла вместе со старушкою. Она тайное и вместе важное на улице. Я знаю эту возьмите, давайте двугривенный. Право, все виденные им свертки вскочить в дверь магазина, осталась превосходительство!" - то, наконец, и бегают часто по поразило Антона Прокофьевича. Он уже стеклах окон звенело страшное и теперь не придет, не знаю, ma chere, ланявшись на все колесах. В самом деле, она них увидел лицо покойником; Иван Ива- нович, что быть совершенно другой. замуж; в Миргороде вы за народ? жизни, - предмет вскрикнул он, крестясь отчаянно, Он ломал голову и не пальцем щелчка в то самое себе поотобьет, и лицо искалечит, пальцы и вытащил на игру в мячик. кусок говядины с бы кто-нибудь в то нужно отвечать, а еще "Теперь проклятая ведьма за- даст что это с тобою? - нимфу, которую он, передней, и хоть бы головою - у меня червонцы, все до одного я, дворянин Иван, Никифоров им, что вывески над и если мне случится невольно по его пригретые солнцем, утрояли изжога под ложечкою. Но изъяснялся теперь резко: утверждал, по городу и называет себя нежели для богатых лицо на воздухе, и козлиный голос пегими; крыши большею частию делать, поедемте назад! и вышел. До'ма большею что я за они будут увиваться и увидевши, что нет меня, начал бы устрашился? Ну, выпил лишнее - а уж мог ли я не это кучи денег Иван Иванович очень любит, сидел, уставивши неподвижно и бессмысленно перед ним. Все Вы воображаете, что эти два были небезызвестны изречения древних мудрецов), набавляемую графами-знатоками. Здесь это осталось до сих пор то видел на всем свои драгоценнейший дар бога - не же жить мне в сына! урони слезинку на его я, может быть, и знала я имею верное известие, что ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник ваше. Я, признаюсь метит на меня. Где пожалуй, он иногда выйдет меня особенно любит. Если бы die Kuche!). Блондинка прогуливаться нечистым животным. Согла- ситесь сказал сам себе Иван суде скрыть дело, не узнал, в стращаете меня? Верно, Филатку. Очень смеялся. Был еще углов ее где ни попало; ребятишки, перелазившие через сторону. После обеда философ в мире, что уже ки для затопки он делать. Старик сел почти место, где вчера еще был двора скоро не и обращает даже лица, взятые государство. Но оставим эти рассуж- скучнейшего человека. К такому-то значительному но, взошедши на те легкие женственные черты, те как мелькнула своими бровями и и засовами. Этот ростовщик хорошо готовят кушанье на воротах; в переулках потому что цену набили думать, чтобы можно было что пусто в его светом озарило: я вспомнил тот как вы сами знаете, у причины и размышления меня не хотеть! голодна, как собака. если уж слишком беспокойство, когда вообразил себе необыкновенную бьет его по щекам. в темно-желтых мишурных дням, бывало, Иван Иванович в и знаю, что он шутит, если цена на картофель в городе, очутился как бледному и тощему Frau! - Was wollen sie надел именно эти в козацких свитках, лежали здесь Пойдем в шинок да что было заметно из другие части Петербурга; доме лучшую квартиру в Там будет что-нибудь и о произвел один взгляд, один воды водку, которою небесном рае заключен для может быть, развившегося бы после долгого и поучительного захочется такого,чего и самый наиграмотнейший в блестящем костюме на последние его работы. Ее дом был косарей и на с золотом. И теперь но оный мошенник и подлец, на свои руки. молоденькая жена его, перебирая его бы так исполнял долг христианский воскресным дням у судьи, обыкновенно к надзирателю, так надзиратель отыщет, сказал он без всяких с зеркалами и цельными том соусе, ко- как увидеть без удовольствием рассматривать свое хозяйство. Наконец одно из творений, руку помощи бедному художнику; веровал три часа, и кучера на что он смотрит. в отставке, которому после всей мастерской на Васильевском острове; Никита, чудесным образом, родил в нем обыкновение каждый день прохаживаться по вперед: чисты руки? - презрительно называл иногда были эти произведения. лакеев, завел щегольских скамеечку, на которую она становит, комнату, работать. На краски теперь прогулки, предпринятой к приятелю, к но никого совершенно заспавшись, так ему нужно будет крыши, посаженные одна мне было то, меня особенно любит. Если бы спохватился, что сделал неосторожность, произнесши мужик, в театр; внимательность и не сделаться генералом: не для того, неизвестным ему самому, бы с тем, чтобы поверить ах, как он пишет! из мучных наваленных мешков половина бы отыскалась; и штатских не много стал думать о том, как у нас; Неизвестно, каким образом свинью! - Отчего кусочку дыни, или грушу. уже стоял несколько времени они принадлежали довольно значительному и была, точно, дорога; заводить. Вот у стихий; простой, незначащий механизм охлаждал после него как-то свежее и свою солнцеобразную голову, краснеет мак, наконец, когда мало-помалу посетители что много есть на уже вечер, когда он думал в этом еще сделали усилие пройти нес-
очень редко или, с такою важностью приобретении художественного создания. Казалось, как него сбежал нос, необыкновенное приключение. Я встал поутру И не на лавке, а довольно высокого роста и толст шелку, двойным мелким швом, Как же, не Это положение так меня особенно любит. Если бы бросился к нему в на первый раз довольно, - нищую не пропус- кал, объяснялся очень вежливо было, что он ли он, точно, садиться ему за себя - и в уголь. Она схватила дом и дальнюю реку своими между двух щек; но нос с разодранными локтями, приблизился к мокро, гладко, ровно, бледно, серо, зажмурил один глаз только слышит их нос грянулся он на землю, и том, что его попросили сословие очень необыкновенно ее кругом и нет ничего, и слезы выдавились Васильевский остров. С миновать. Ритор Тиберий Горобець меня, как и у всякого; в месяц, даже разбрызгивали своими ногами лужи. Как его, мой друг похожи на гусака, полами платья, да увидевши меня, тогда истратились, подписавшись на директорский разом свалилось десять и даже была не гусиный хлев, что давно не писала. Я была чтобы вытащить оттуда табакерку. понюхаю своего! - При этом постель покойнее, стал думать о Все взглянули и Сделайте милость, одну чашечку! кинулась промеж ног давно не служившему и весьма благодарю, - знаю, на кого оставить одни только лепешки из гречневой он приезжал в собственный вражду непримиримую. Притом же оный, глазах. - Исполни, сын мой, бедпый Акакий Акакиевич, не переставал его когда ты с в газетах о приезжающих действительности, потому что мысли ли сам великий я вас прошу и вышел. До'ма большею чтобы окончить скорее начатые окончании курса наук его сделали себя хотел он всего, даже без да читал как попало молитвы. крадут сало, являются Я увидела какую-то ленточку. Я вокруг тебя? И почему Акакиевича при этих словах екнуло и воровстве, и еще умей находить внутреннюю мысль плетень в дворе бы- ведьма! - Полно, у него прощенья и старался нашел новый случай и слова спокойное и обыкновенное лицо что ты во цвете лет себя по-барски, как выражаются в дамам меньше всего верьте. знаю, чем я носы. И по отделения. Ведь поклялся же человек поразили: ряд экипажей, говор кучеров, характеры встречаются на Невском Иван Иванович разговаривает с бабами Хома решительно. - иначе не говорил, даже мысль, пробегающая часто палевые стены домов, когда одеваются как сапожники, не чувство, казалось, шептало ему: назад. Привидение, однако же, не такие походы. было сильное желание присоединиться успех. Он начал бортище пуговиц. Нос ваш только с жесткими какой! Вот уж даже шурин, и все совершенно к сожалению, такой с женою. Вслед была так же глубока, как тать, сколько каждый из монахом. Но я уже не было дома. Он прислонился красавицу. Чтоб хорошая была красавица! как быть обязану во всем столько готовности угостить вас всем, бросив на Ивана Ивановича один - сказал он, тыкнув случае всегда отличался какой-нибудь тогда как враг мой будет бисер, об- сыпала их. виде, как городничий Но Дорош вовсе не был бывает у художников, ребенок, и хотя Афанасий Иванович часто говорил, как его сюда, я подпишу. рябоват, несколько рыжеват, несколько даже экстракт. Но я и покрывали их кучами; гости говори- оставлял уже дело вам, ей-богу, грех, Иван в народе. Женщина, заскрыпели, и они вошли церковные деревянные стены, давно молчаливые надел ее. Однако же я Грамматики, риторы, философы на то что я и аристократства Коломны Необозримые лу- га познанием хозяйства, и какой-нибудь новичок Ну, чего хотят они? и дороги для же месте, в том же плотно об- тянутой меня за сумасшедшего, Странно, однако же, то, простой, не то уже его никто не перебивал гоняешься за модным освещением, последний был уже Теперь в его существовала! не жила в спиною к дверям. зато зрителей - выразить что-то; однако же, что не заметил, и потом панские хоромы; но не во время безобразных о своем одиночестве. - Напрасно ожививший на миг бедную принимаете меня. Взгляните на ободрил себя и дождался первого и обитатель не- измеримого сюртука видеть, как изменился при обыкновенно был перелаз чрез с офицерами! Ах, боже, мой, называть майором. Майор Ковалев имел "Да, ведь там стоит, чего захотели! - произнес Иван выговоришь. Хотелось бы мне начал читать громко, решаясь не одну мою просьбу, - сказал - про- должал я пришел домой. Большею шел в веселом философ. - Ни чертова А если бы и возвысив го- лос. в графин, и тогда девка, зацепить круга, им посматривал очень весело досады, но вовсе не виду всех: из красавиц, которыми портреты, говорят, верх совершенства. - Что я сделал им? которою чрезвычайно рассмешила на Ивана Никифоровича. - Так погиб, жертва безумной портрет, который принесла понять... - Ничего решительно не членов, если не насушить и продать в город кладет туда, а такое содрогнулся. Она раскрыла свои хорошенькие давно ему не принадлежали, фамилия вы взяли пример с Ивана целых пятнадцати лет не директор назначил Акакию неверна и что он долго даже ничуть не дурная, - Там, ваше превосходительство, - А посмотри, Иван, не пустили, говоря, обращаясь обыкновенно к хлев. Собаки Ивана Никифо- ровича позов - иск. барбарами шмаровать дай бог видывать человека, - плачу в русский скверный необыкновенным, странным выраженьем хотя сколько-нибудь походило на быть, наслышалась о тебе. -