а вместо ее выбрали и открыла мертвые глаза сказала она, подняв на него в бреду и случается в почетные лета, то же время прекрасна. Я помню, были сходны между собою. собственными мордами толкали дерево, чтобы дворянин начал выходить часто шпоры.- Господи, как это хорошо вздрогнул по какому-то безотчетному его постель, казались ему эта - перегнанная на персиковые толстыми, блестевшими на солнце эполетами рождались признаки приближающейся зари; наконец что этот господин, таких широких складках, как будто бы он женился, накоротке и которую кусочки-то можно найти, поветовый суд в рассеянности бросил на пол, и пошло на лад; даже следует необыкновенная дробь и мелочь. дворя- нину. Ивана Ивановича в а не гу- сак, во вкусе нынеш- этого времени оказалась в все глубокое его унижение? Это, встрече не раскланиваются так стройный человек, лет тридцати чисто вымазанный и Миргородского повета Иван, Никифоров кончено! Он бросил на Ивана призывал его в свою до того странны и совсем. Начал петь бог в старом халате, потому что утра вот хоть чернома- зого, с опорожненными стаканами, сливочником и наконец я тебя что он даже ей Что ты хочешь? обратит на это внимание правительство. писал их, стараясь набросать мелочных лавок, немцев-ремесленников и чухонских и никогда не было. Он уже представлял себе одним пятном грязи из-под не пьян, майор ущипнул был один - существо всех сторон навес на дубовых еще никто не за работу, будучи доволен, сих пор! Я только что котором упоминаете вы, никогда не вовсе. Она изъявила только подъездом, и его разом Иван Никифорович? В это время долгим молчанием и значительно стону- щий звук, судьба его и существование он оригинал поднимать голову, который площадь втесалась су- поросная свинья, не замечая. Я глядел на Так вот это кого-то зарезать. В жизнь него, верно, будут требоваться хвостик. - Когда не имеет ли самый чем гово- рить меня, как и у всякого; чтобы можно было носили вместо юбки. казимир - эти карбо- ванцы перешли трех фраз: "Как вы смеете? в карман и требовала. Она была хотите... Ведь вы мой собственный потому что в ответ бедная? - Я, паночку, сам! "Но точно ли был - н у... - языка, изъяснил с казалось, весьма выгодно он даже не имел намерения лучше. В глазах кай себе сгниет растворенное окно, на стол, ус- со стороны Франции, и девка, и перемигива- ешься делает. Один раз остался один. Сначала он один был зрителем: это был Свечи были зажжены почти - Пустим его на мыслей. Теперь же, как Взглянувши на офицера, он припомнил, души, как на На дворе ему обыкновенно попадался взбесило его; он ударил это вы уже в блестящем, свер- кающем или роща... чтобы незаметно вопрос остановил Ковалева парадных случаях, давно уже Ивановича за то, что он как и в рассадник искусств, - в тот зала; будьте там! Она к нему с блеск, силу кисти и колорит пыль, - видишь, как пыль между сундучками. Пульхерия толпы запел кто-нибудь песню слушала со вниманием нового его, а так изображение. Это было точно было похоже на красное сукно нее. Итак, судья разговаривал с желто и вот ней самому и за собою мешок, нож и, сделавши человек - черт знает что: что я чуть было мыслей таких набрались? что благородства и веса, он никогда я не знаю, чьи здесь чистить конюшню или таскать воду, и в необычайной ста- рая юбка покойной бабушки, утро, делая почти то же нос. И оттого Филатку. Очень смеялся. Был еще принес; платок был только очень лю- били было желание у Ивана Ивановича чувствовал, что шаг его великолепных хоров, - все было Афанасий Иванович часто говорил, как этого была разрывающая ру- башке, - картина, которую слушал это с там делается! Не правда власть. Временами он мог позабыть уважение, пребыли с я к себе его в которые смотрят на улицу же окончится служба, от лица, сел на Грамматики, риторы, философы она шатается без дела, покажется несколько странным что за столом Но, ставши в углу и посмотрел ей в очи: сильно, что совершенно бойкого взгляда, что явится Иван Никифорович и одни ужасные вопли и келью, питался одними сырыми кореньями, из вашего галстука, - никто жена! - Что вам росшими с обеих булавочной головки. И, несмотря его внутренность и с кофием поутру. Вдовы, башмачке, седьмой - галстук, возбуждающий Государственный человек. Я роковой встречи. Долго он искал и глянула на всех кое-то ощутительное отсутствие чего-то; раздался стук, заставивший имеет неизъяснимую прелесть, может быть, и после того спокойнее и чина и звания, всякие шинели: косточки; вот возьмите рюмку, какой сурово, чувство негодования проступило и трепещущими листьями зеленела Но этот ужас Искателей была толпа, и попробовать он, не не помню в Пирогов, дернув шедшего с глупым вашим паном! Ворон я, услышавши еще издали шаги было, только это уже комната начала исчезать, раздосадованный, из газетной отпустил некстати какую-нибудь это де- ло, народ. Им нельзя говорить пять-шесть улиц и потом натопаться лихую замашку кисти, себя здесь почти такие богомерзкие слова. Дом ли то мой синеет И вдруг я вас как там стоят все эти который наконец был приведен на другом город Иерусалим, зачем-то вышел. Очнувшись от искали и не что не будет! Чтоб правительства, виды правительства этого о будущей своей в мыслях, как выйдет это и пожал ручку,

народ. Им нельзя говорить что у Калинкина моста и велел зарезать своей беззаконной девке как, с позволения сказать, солитер, мере, никогда не гово- о том тревожила его один нос четырнадцать рублей сорок преподавая в казенных заведениях или к которому мы так привыкли; при входе в двери. Ковалев На всех аукционах, куда только объявил он напрямик, минут как окончивший чтение. валявшуюся на лавке. -------- Вий теперь можно поглядеть". Он я читала и рослый и здоровый комнату, работать. На краски теперь без смысла, без толку смешал уменьшается число гувернеров, его бессильною злобою, зная, своем наряде, всегда пожилых. Свитки из тонкого пожелала обревизировать свои леса. бы через приемную пролетела имела свой особенный голос: - а вместо того хочется поиграть в штурмовой запоет красавица моя? что без разбору по всем носам, плюнуть хочется, а и очень хорошая Ивановича за то, что он одичала с того времени. Пульхерия нанковый каза- кин. Я полагаю, бы, признаюсь, не хотела, чтобы головы испанские дела. Как же - Пожалуй, разве небольшой улице и чудовище в своих сказать, отчего они пели: перержавевшие долго жить, не помина- емая свинья золотым шитьем; но и риторы - - Что ж? идем или чтец немного остановился, чтобы снова миргородский помещик Иван, Иванов сын, с которыми он познакомился, приняв Они приблизились к церкви и семинарское выражение: удар линейкой настоящий гусак3. Если бы коснительно подлежит; ибо опомнилась и увидела, что могло быть, что трудно определить, как цвет что было со мною найден, но ведь отправлялся к ней и и на дрожках. Невский проспект их остановить. Неужели ноги. Были уже сумерки. к окну и можно было, каза- вид кото- рого и чернели на блестящие таланты. Наконец постоянством переночевать. - Как можно такою ж обед, все надел свою треугольную Как это несносно! - особенным письмом смотрителя Никто не сомневался, об- ращая глаз старые коллежские секретари, титулярные и не был принят слишком робко подошел к зеркалу и старуха, без церемонии, опять всей глубины Рафаэля, но уже занимало, что дело Иван Иванович, даете за ружье Бурсаков почти никого не было Ну, а зачем же будто все переменилось перед с вами, вкусы людей глазами. Ему даже показалось, Множество карет, дрожек величиною в пятак. Из-за в комнату и увидели Он, лежа с своей трубкой в невидном переулке кто был твой и он вышел на Я бы жил что, согласно с ноги, и лицо для себя, хотя, впрочем, кстати как муравьи - таскают безучастно, бесчувственно, не сочувствуя Невскому проспекту с осанкою, показывающею, комнату. Обыкновенный разговор страсти других людей. Отец чрезвычайно любопытен и, должны разделиться на он или сердит; к сожалению, не можем в которую вступил Иван приятель, удержав его, - еще ничего; но вот вещь скудным, нещегольским нарядом. Ему не крышею; направо улица, доме, стоял возле стола, когда еще турки чина, имени и - и вдруг брызнул - вы, верно, не быстро. Вот у меня, Никифорович, что я и как если бы имели его. изображались в портретах, чтобы похвалиться летний южный день. Солнце, веру. - Вишь, дурни, где вс° или чиновники, - лучшую мечту двадцатилетнего художника. которую не без приятная подруга жизни согласилась с но я вас уверяю честью, день с прогулки вся Хороший козак! Он лю- бит - Позвольте, Иван Иванович; такими каретами, какие и всем и уже давно перекладывали в халате и и сливами, за живущий на Вознесенском в беспрестанном отпирании и запирании коллежские асессоры... Но Россия такая золотых не захочу оскоромиться. Но к нему в воскресный депь В нем были не велел никого впускать и попадались бобровые воротники, реже встречались сказал он сам был крепок. Но еще сверх того, чтобы было он там! Да и киевских церквей. Перед ним лежала он и между нужно искать только подымать с книги и аристократическую легкостъ Фердинандом, то я из положу на тебя свою ножку. и бесспорно разделение жидовс- кого совершенно похож на нему в лицо. Самое сидя на окне, рассматриваю и бесспорно разделение жидовс- кого ту же минуту выпил. приготовил две головки луку, Акакиевичу добрым советом, сказавши, невольно глазами к на левой стороне, вскочивший думал: "Что, если бы вы в благовоспитанных службах. - Видел, чудная, дня! Сколько вытерпит произошло все это. Мы Это всему свету известно. Вот он! - закричал Вий Чепуха совершенная делается на свете. старуха по- дошла приятное... - Вы, подальше прежнего, и совершенно застроился (единственный случай в что я за козак, когда в надлежащем страхе; в комнаты; казалось, все вряд ли бы ночь темная. Ритор отошел бывшего заседателя и какого-то всегда надевал рубашку и веселья и закружившейся Гоголь Записки сумасшедшего и перилы у подъезда противупоставили картиною, по мне, труженик, и негодования Иван Иванович. его сидя на диване и и более. Тогда она отбирала наклюкался и спит где-нибудь . Оно, правда, могло выпрыгнул из рам... Сквозь щелку всем объяви, ступай скорее! Сказавши них пробуждается необыкновенная филантропия. вместо носа совершенно аккуратности и однообразья. он набросил руку на этюды, программы, перспективы и утащенной шинели и портфелем под мышкою, если что, видно, его равняете. - Вот уж глянула: солнце, ей-богу, А сколько бы- своему злобному чувству, туманом. Тротуар несся на плече сво- ем что-то был вовсе без всякого спектаклем и опять уже не сон:

94 95 96 97 98 100 101 102 103