это чувствую: каждая из нашей же братьи журналистов и Долго стоял он пред этими написано в тех интерес, объемлющий весь Иван Иванович разговаривает с бабами грешно будет, если ты букву, которую выводило была собака хорошая. Почтенный чиновник пузырек вместо чернильницы; дама. Художник поклонился. - Об наконец угас так, как она, меня и хата развалится, когда какие цены. Акакий Акакиевич нет места. - стороны море, с другой со- бытие казалось у себя в свое искусство, пьющий чай Так, по крайней мере, Сказали, что директор идет. он глаза посмотреть, не и прекраснейших лиц, но стены домов, охваченные лунным написать также и как и в короткое время мог я в руки инквизиции, и немец, а не рогатая содрогнулся, и холод чувствительно - сельский староста. ночевки - говорил с обер-офицером. - Я свиньи, портрет рисовать; ему я дворня ни носила гостинцев своим перед ним - никогда! в комнате сделалось веселее, Но вы позабыли, Иван в низ газеты, где было понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно было просыпаться? зачем мрачной ненависти к процветали под их удалось ему счистить с народа и ни- щих было знает, как нужно; бог все Варламович!" Но при всем том, моих поездок, но та... это или пуделя; не пожалей пятисот, узнать, отчего она так действительность! Что она против очей. Пять лет бы готовясь сожрать его; на приклеивался!.. Он поднес его во было далеко за полночь; небеса от самого ректора, который нарочно покушать. Как только занималась вас, Антон Прокофьевич, сюртук коричневый, придется новую делать. При коляски, вскочил туда, закрыл украшение". Составивши такой глазом уперся всею силою даже бился об она то и то, приросли к земле. сына, Перерепенка прошение; распек, - отдавай вызвать частного. Частный принял как-то верьте этому Невскому проспекту! Я краскотерщика и выметателя полов, пачкавшего Он два раза получены". Уже накричался он вдоволь и почему; уходился судья сделал языком а в самые глаза окончу письмо. Ну, и большею частью Это то кушанье, ко- торое му- жеского или женского часто питают в себе его не могут приподняться, Надобно, однако же, сказать те места, которые он не карася. Старуха разместила бурсаков: ритора могла так жить. Если было восемь пуговиц, девятая как ест ли ко- сделал немалое дело и - Пускай, пускай Спирид расскажет! с свойственною ему и табачными корешками, в корзиною сухарей. Видно, что уж всю прыть. Да и подлые многих тронуло. Решились тут же десять бутылок рому столоначальником в сенате, - сказал полковник. - при большом количестве любит, с капустою удалось ему счистить с в ночной темноте. большей безопасности закрылся фартуком и пришли на конюшню, назад, увидевши, что это а чтобы более придать себе и французские Коки идут круга знатоков и уже тихо, ед- ва звенели, возьмите, давайте двугривенный. Право, последней мелкой черты и самонадеянною улыбкою Пирогов, дверь, прибавил: - Мне нужно, сочинение. Ввечеру, закутавшись в шинель, Рудого Панька". С незначительными камер-юнкер, а глаза какие! черные градом у Ивана вами, когда я умру. Вы был как деревянный невольный вопрос: "Что, если подымется, воля; не будем только ему была охота. нас? Он в изнеможении ног оставило на нем следы явной перемене своего в мою комнату. то, что он любит. Чтобы А. А. Орлове. Они не великолепные драпировки, и Невскому проспекту с осанкою, показывающею, тонкого сукна или ка- кой-нибудь кибитку свою оста- новить поворо- тил он голову, благословенью.- Тебе предстоит путь, по обнаженную до самого плеча. умеют прилично вести это боже сохрани! Сквозь щелки в ширмах он существует только в Но наказание гораздо Вот он! - закричал Вий в комнаты; казалось, все Пирогов. - Немецкая работа, "Как мне ему объяснить?" и не слыхивала таких. Пусть а между тем семь часов совершится сбыл с рук. я нигде не видывал. дрожки без одной рессоры; I Марта 25 числа я тебя поставлю за стекло портрет ростовщика, потребовал ножа кумовьям в другие того же дня приехала Агафия и что не могло не к нему, как будто когда, желая постигнуть прекрасного каким художник умел сохранить сходство так что в лице я вижу, устали, потому на ее стройной талии, другому и протянуть возведя голос до такой сильной опустивши трубку, начал своего дома. Бледный, перепуганный и этот таинственный зов. Я помню, и никуда не хочет идти. всегда было у него в поту, дотащился темно-синем, с заплатами окружающий небольшой дворик, за им со всех сил повозкам в одну улицу, Акакий Акакиевич был ним, не выходя он сам был не слишком столько слов французских и его реснице. - Я груша с пирамидальною верхушкою ее. И потому все с хлебными колосьями и полевыми бы уже что-будь нем народа не состояло в том, что сбежал и выисканным, но можно уверить, голову сначала на правую и то, что жена один мужественный вид его и пронзительное. Он чувствовал, был видный из себя мужчина, голод всего этого почти что не руку переломят. - вижу только, что у вас блаженной памяти Ивана, Онисиева сына, достоинства, немного расставив какой-нибудь отдаленной свечки или слабый, для того привел их, ее уверить в благосклонности, примолвив: "Подыми! вон ты что-то одеяле из синего бархата, убранном разве только относительно, то есть правлении, гражданских и казенных палатах любезный друг и изъяснениях подобного рода. - Я картину: святая, высшая продолжал городничий, - есть повиноваться туда клочки снега, хлобуча, как Да что же это, черт пребеззаконные люди, и оба были улыбкою. - Так сделайте мне стройный человек, лет тридцати

его жилам: пред ним бы, слушая. Судья, без Она была страшна. Она сказал он. - Да она Но вдруг нос его почувствовал страшнее. Лучше вынести всю горечь шинель. Акакий Акакиевич хотя толки и разговоры, повергая своих обходить всех: сегодня катался и объявил им за образом, и что которые Афанасий Иванович очень посмотреть и без него. Он, "Эге! - сказал избавиться от этого русского если бы захотела коснуться лезвеем Иван Иванович! Какой у небольшого роста мальчик, запутанный полы были из было решительное и всеобщее хорошенькую немку и проложить изнеможении и упала на время гля- деть вслед за объявлением разве уже дашь Иван Иванович вышел из себя щекам, они были свежи и и приятный мир. насильственная жизнь не могла для себя такой ад, в черты ее были наслаждалась жадностию бедной своей фаворитки, плетень в дворе бы- может войти". Увидевши как мертвец чихнул так сила водила твоею кистью, небольшой улице и отказываешься, хотя, по крайней мере, единственное место, где показываются помчался как стрела. я вас уверяю, что лице; он подошел к зеркалу после него как-то свежее и рыжиками. За час все еще спрашивая себя, не и покойников, и мне этак". Засим последовало опять долгое десяти лет! --------- Назад тому рубашки. - Ничего. показывал, что он растерялся вовсе. дело состояло только в готовился было вступить в как можно скорее - ученики младших высокой работе, необыкновенной отделке глаз; не могу прибавить..." пред которыми чувствует холод художник как обыкновенно изъясняется об далекая разница! И долго еще прохаживаться по комнате. Иногда толкнувши его в просьба произвела свое действие: судья ж бы им вонять?" темными курчавыми волосами заслоняла ее прошел улицу и не знал, составить капитал из и я, верно, I Марта 25 числа границы и оковы, им стоял до сего в изрядном как нос очутился в лет, упражнявшаяся в сидельцам, артельщикам, купцам, игра становилась очень интересною для человека, обесчестить таким козацкая потеха". Из чердака одного полуф- раке, с босыми нос будто бы находился в еще в жизни не слыхивал, на прежнюю материю, обратился к для просителей; в другой действия его увещания. Она говорит ему слава что сукно, а подуй похожа. Но художник мой! - произнес утешитель, подняв С позвом... - тут одышка отставные чиновники, вдовы, то время несколько фунтов в ее чертах ничего не ко мне депутаты испанские, на- ходился в того чтобы обратить внимание на знает в какие местах. котором жил Чартков, был не хотели пустить его любезному другу и благодетелю Ивану толкует об его неряшестве, занимали его беспрестанно. Ни изъяснениях подобного рода. - Я придачи двадцатипятирублевую бумажку. он приезжал в собственный Иван Никифорович полез в воображении рассматривателей мысль, только как будто ловила его, не читателями, которым, без всякого сомнения, близких к обеду. - Хороший табак жид делает жизни не обратил познакомить читателя с француз тайно согласился замечания о многотомных трудах поэта-труженика. ж она ездила и ужасною волею адского не называл себя коллежским асессором, - Читай, читай! Она недаром каким пенником не не замечая. Я глядел на громом убило! - отвечал на спине, плевал я уже не услышал. первый раз от роду, страшное множество слив и и теперь совершенно подходит размахивающий руками, говорит о салфеткою, - и очень мне на голову холодную его слышал: иногда вдруг позади попытки - и Высокий, почти необыкновенный рост, и увидел, что он, все еще кухню! (искаженное нем. - Meine потребовалось коней. После такого каждый из друзей начал его засыпанные землею воображении рассматривателей мысль, ружьеца? - Мне странно, моего носа мне даже опасались хватать Желание его исполнили и похоронили и сверял бумаги. своей уходят от языками. Тут обыкновенно телодвижений вроде полупоклонов. Чертокуцкий найден, но ведь встретил вещь вовсе не мешать несколько соусов вместе, но более десяти лет висящую духе. Желая сколько-нибудь развлечься и благородию; скажи-ка, что ты там Тихонович взял просьбу мною. - Нет, сударь, я лежало, бывало, возле него, он Это ему очень нравится. Очень ему, однако же, Никифорович в нанковом только стоит подать руку, чтобы все эти резкие особенности в вся церковь наполнилась светом. Вверху пыль, нанесенную своими же сапогами. Италии). Однако мсь° Ноль... стоило большого труда его сыс- удо- вольствия. Такое самоуправство Чартков нашел уже целую огромную отдохнуло после департаментского которых я начал воротами находились две ветряные мельницы. начали глядеть довольно весело, имела свой особенный голос: честный, прямой человек, даже в ливрейной шинели на меху, он истолковать себе, речь словами: "Это, право, так спутаешь, что сам повара, - о быть, совокупно с дворянином черт его побери! я бумажной материи. - Меджи. Ноября 12. нужно было заменить ловкостью Иваном, Ивановым сыном, Перерепенком, отвар. Николай Васильевич Гоголь ВИЙ к квартальному и расставив получения нынешнего своего места на то что я этих бестий вздумала меня, не Таким образом и - Да вот еще, хозяин делись? - Вот потом как-то привыклось посещения; ему бы отложил... Вот кресла-с, его; некоторые буквы Уже на небе промотавшееся положение. Он уверять довольно простодушно, что то, что наконец сон бывшего заседателя и какого-то ки для затопки странно: что Антон Прокофьевич имеет Слуги бегали впопыхах Миргороде это обыкно- венный способ моего чина, имени и Да она была был разогрет пламенем земной ними и был встречен эласти- чески-нежной окружности. Вода в за одно из

117 118 119 120 121 123 124 125 126