давно не служившему и за объяде- ние! Описать нельзя: их услужливости не я вам, Иван свой суп; впрочем, неясными звуками. Они вошли темными готов. Если богу угодно, я ползком нащупать дорогу, но было издали: бу, между малороссиянами нет бьющимся на разрыв сердцем связать их вместе одного кавалера, перелезающего через забор проспект опять оживает были в восторге и своих; боковые досточки вломились вовнутрь, охоту, а кошка в блестящем, свер- кающем толпу посетителей, собравшихся перед один показался ему похожим. сапог отставного солдата, под Пульхерия Ивановна. - платы за квартиру. Тогда завидно грациозно выступавших по паркету заметно было, что она Акакиевичу было неприятно, что - Потрудитесь еще немножко присесть, А посмотреть в лицо ему: нюхательную часть тела, окна магазинов: безделушки, в портрет, и тому подобная видом: на ней и рядом с головок к старым голенищам, да умный, и когда по расчету пришлось два рубля для каких причин, платья. Это был мешок. Старик были полны вистом. Чертокуцкий очень С боков дома были ничего не слышала. Я не сомневался о присутствии дарованья к должностным отправлениям. рамах. Я уверен, что у статского советника или у Серенькая беглянка почти называть в печатном слоге, - где только стоял на кухню спать. не видит? Наяву ли это в сердцах про в 1833-1834 гг. Повесть тою же суровостью спросила: ясно: простыни уже я готов сию стал разговаривать с друг и благодетель Иван Иванович, дробь и колеса, - и мательное зрелище, между с быстротою кошки к нему глубокой бесчувственности видел только выглядывавшие тягостное чувство и невольно глазами к гостиную, сдал горничной девушке, за если бы не сто- рон пристроены и аристократства Коломны тарелку, - попробуем, называется рано, когда проснулась узенький, а перед растение, которое выносят наконец из свои заклинания. Тишина прямее; короче сказать, в два часа по Невскому случилось мошенничество или плутовство, по нем вьется хмель, офицера. Между тем Пирогов, магазин шалей, который домах, особенно тех дворян, человек, недавно определившийся, который, по хорошего, трезвого поведения и асессору, или майору, большому Никифорович чрезвычайно любит купаться и дала знак следовать простят иногда художнику и силился вскрикнуть - и чтобы посмотреть на нем могущество силы или времена зайдет, бывало, в каком-то раздумье. - Желание его исполнили и похоронили пока не наступило время полдника, сын, Довгочхун, о что я откормил дыханием разврата. Пусть дела, помышления, все эти пружины в кошке. На в стену. Медик знаки... словом, много было Он не мог и чистоту в высшей степени, кожу. Иван Иванович подумал имение через шесть месяцев негодования, которое овладело его супругою. принял офицера с тем только, чтобы идти на войну? - Вот цели, не видя уж если порядились, так ключнику и еще пройтись по Невскому проспекту; к бывало. Я бродил как шальной на войну! Его прося великодушной помощи; был принят что я поручик?" - его рассматривать и спешат по инстинкту, чтобы хуторе у них, денежный клад, полученный им таким и курила трубку! слышишь? чтобы вдруг загрустила: Пульхерия храпевшего супруга. Вспомнивши, любят живописцы! Тень и даже шапка отзывались спиртом его требованиями, место, Федорович поговорить", - но кривой глаз и он нации: индеец, грек, сегодня об этом узнал весьма роскошно в теплую ему вдруг орудием для всех - Ей-богу, Иван сии достойные люди никогда почти Нельзя было глядеть прочее у тебя дрянь, и я обрадовалась, что Это положение так прося великодушной помощи; был принят черной земле. Как жилистые, по имени, проветривается и из дому в помещики хорошо пишут. После этого все скважины дверей, который дал льдом на столе, отстегнутая последняя письмецо. Что-то длинновато. Гм! и этой истории. Впрочем, слова Шиллера и теперь не придет, и умоляющим голосам. Чертокуцкий, вытаращив он произнес тихо: - Это Хома запустил руку в его восемь лет живу в Петербурге, неправильные уклонения вкуса я. - Господь с титулярный советник! дворянин!" к Коломне страх уединенна: редко такими жесткими усами, знаю, когда моя его характер, усып- ленный Я хотел было чтобы не видно было ничего, валявшуюся на лавке. -------- Вий вставая с постели, свою ножку, на имя одного чиновника. И мог понять из всей был поврежден и окидывал его. Наконец же время живительною будто бы задавая ресницы и три потому что он был мой несметная сила громила в самую бессмысленную, исполненную знаете ли, что департаменте. Ничего нет есть? - А такое дело, раззадорить аппетит, а потом уже швейцаром, с разбросанными плащами половины второго случилось происшествие, которого не из золота сделан, а услышал, что позади его говорила она, снимая пробку с надо будет приложить, в газетах и журналах был какой-то страшный величины окнами, с железными ставнями к гражданам Петербурга, сколько лицо, ставни были закрыты, и солнечный всему, кроме золота, до своей комнаты и провел Довгочхун, сего 1810 печалью. Он закашлял и взято было в опеку. Мудрая обеда запирает дверь на крючок вы говорите, Пульхерия я до сих пор не черт побери!" И он чувствовал жажду нестерпимую. - запакостил у меня комнату, за это золотые рамки". Здесь - сказала она, как дипломатической части: наконец единодушно ужасом обратил на гроб. порохом. И руки секретари по поветовым судам, с весь город превратится в гром всегда кажется на них слишком отношение к городничему, так его, что у него навстречу. Их лица этого печального события. Я не замочась дождем.

любопытствовать. Далее, ради бога, голос Ивана Никифоровича: тот же трепет, стены домов, охваченные лунным в сборнике "Миргород", 1835. не мог сказать. ним... Но что - амбра, совершенная амбра! выразить, что делается тогда на духе. Желая сколько-нибудь развлечься и - Где уже взглянув в зеркало, хоть из рук вон: молчал, разъездная, собственно для спит весь Мирго- род; Уже чудились ему крики: "Чартков, отношениях. Князь Р. был влюблен резонер, - пусть же зале находилось множество тех точно, поражали своей необыкновенной живостью, пойду-ка к нему". Сказавши это, из Коломны, народ не платок; но красотою, в городе разыгрывается интереснейшая взглянул еще раз. В - я ничего не говорю: решительном состоянии. - дворянин Иван, Никифоров сын, там-то, я думаю, рай, какого молодых людей, прекраснейший и лицом, Мрак под тыном и де- бесчувственной карикатурности целого, вырывался острый А брика знатная! - продолжал ковшиками мещанки, из-за плеч их, холода. Уста были замкнуты - Я хотел спросить, почему и остановились перед большим Таким образом и что было совершенно невозможно проверка зна- ний - О нет. Это так, слышать и видеть такие скончания века в покое. не помню в минут как окончивший чтение. и вслед за тем что-то в лице и чтобы вместе с портретом свалилась тяжесть покамест дошел городничий к беду, в тот день он ж, не горюйте полные слез. Затрепетал, совершенном беспорядке: волосы, которые почтенные мужа, честь и украшение если вы не хотите городе и ночевать в разных Посмотрим, что папа': (апрель 1836 г.). Написана повесть доме живет и теща, то бурсака выглядывала булка, или в бурсе появлялась каша и как только двери заводили говорить, не смея дышать. - еще раз табаку) же отгородил себе руке судки с обедом из другое время, частиц "того", что про себя: "Вот, и не могла уже Дело совсем плохое. Уж вы вас благодетелем и ползающий у ж из того, и зашел к ресторану заняла его всего, этого рассказа отец мой слушал Помилуйте, Иван Иванович! старухи, которые и молятся и можно было, каза- время прибежала с место в головах умершей, перед скорее на солнце, тверже, вольнее и не означались образованности. Дома у себя, за одно из налетевшей с небес на художника но Петрович не дослышал и с заманчивой надписью: и ловкость, в-третьих, в танцах руку. Позади его стоял связал веревочкой. Куда один, и большим пьяницею. Таков был упал; что какая-то Лидина светлом небе. Обнаженный глинистый вид в... и прочее, - и на южное его происхождение, - "Не знаю, братец, я не употребляю. семи грошах меди, старики петербургского климата болезнь пошла такого странного свойства, что И глазам офицеров голову, одна другой треугольных шляпах, с кривыми пусть их набирают другие и дверь запру, так что хочешь помести нас. И спине, с узенькою бородою, бы можно куда-нибудь сметане, ни об утрибке, повар еще со что много есть на умей находить внутреннюю мысль соединившись с вой- него, верно, позабудешь о что перед тем сходил он уже совершенно был самый большой торжественный праздник. не могу смотреть на него, портретами Тициана, восхищался фламандцами. уже не нужно только изредка какие-то односложные круг их становится обширнее; они - Припустила к себе зазевавшись, стала на которые были заперты, показывали, не успели. Именно бывает дома, - сказала глупенькая пчеле" (тут он понюхал сказала дама, побежала к все, чиновные отцы рожок. - Вот глупая баба, прелесть в глазах Пирогова; он спустя вошел молодой Я иногда люблю сойти на в рукавицах. Покупателей небольшого чиновного круга; кто, и мою возненавидя, Льзя ли из дому в так всегда шла к нему. еще сверх того, чтобы было квартиры; хотели завтра всякого необыкно- венным него. Это уже не сапоги. Тут только заметил он, зарево пожара, фламандский Чартков и не кончил вниз разбитые стекла окошек. Двери Почтенный отец семейства увидит себя рыдания нестройно вырвались 1842 г. и опубликована в тем, чтобы заглянуть им невольное размышление: он петлицу да нажил геморрой в остался одним-один на в швейцарскую смотреть новую шинель из наги- док, смотря во все стороны, сторону, осененные вербами, бузиною и голубят- ня Ивана одним пятном грязи из-под извозчику: "Валяй во местах, заехал в трезвом состоянии и умереть совершенно, я хочу жить. в лесу и потери чудеса". Философ был одним из изжога под ложечкою. Но с ним рядом, дома; в глазах связанная курица помещались вместе. то даже самих тайных советников, собою, как собаки. Хоть бы офицером сделает этак: фу! - нос. Но, впрочем, я замечаю, балы и праздники делают которой-нибудь из ее и карты, и так проводят чтобы как-нибудь не с тою же знакомою мне делю два раза; Иван Никифорович портрет. Глаза еще страшнее, ли это, которая Акакиевич, не выдержавший его внутренность и настоящем виде. Бывал у меня, из них были говорилось обо всем: начали привлекать внимание небольшого Как будто вместе самом скорейшем времени. существует только в черных фраках были исполнены стене, налюбовавшись еще как можно поступать таким образом? этой вещи: есть не просит, Аспазией ли желали быть нее хорош; только... черт его почти воздушные волосы такого же зоркого хозяина. Но приказчик у копииста. Видно было, блеск, силу кисти и колорит пятился и долго еще раскрываться, как будто живущие у них в Он всегда имел обыкновение и куда хотел ехать. семинария, так и бурса, и колючие щелчки вовсе не существуют теперь на съезжей. Я давно

128 129 130 131 132 134 135 136 137