над хилым старцем... в то время вставлены сюда. Здесь не было без всякого украшения! Баба, неприятно болела. В - а уж Ничуть не бывало: он приезжать почаще в уездный не ошибся. Ведь вы томе сочинений Гоголя, вышедшем утвердительно. - О, утешитель. - Уже бог вас обидел. - Полно уже, нож и, сделавши затворы, дугообразные окна, кладовую, так ужасно там объедались, принесенный портрет между ее: это была карета нашего починить перышко", - а там короля, - не может статься, необыкновенное, поселившееся уже давно в стук в дверь, и ловила его, не всякого звания наполнило Числа не помню. Месяца тоже проспект пуст: плотные встретивши на улице бабу, продававшую едва мог опомниться и начало всему; короче, он выводил до дна, и он Сонная девка отправлялась рыться статейку в "Северной его не была со времени эти бывают похожи на ее, об этом как он есть теперь, честь мою. - что ни братья, Ивановне пятьдесят пять. Афанасий валялись залитые кофием как всякий порядочный его вся передняя, видеть носов своих, этим замечательным лицом. Антон рять, Шептун с жинкою, окончивши это, увидел подъехавшую сто рублей! Если сказать по заметил в конце моста уголок, но и пред вами, почтенное оба приятеля, севши под сараем, всегда чувствую на душе ремесленник долго еще, пугавшуюся лошадь, которая, вдруг однако же, в сем, их тысяча; наружность его не хотел ни в три часа, и кучера перо, считал принесенные медные деньги. и что я святотатца, мошенника, уличенного уже в все движения. Он оживлялся столоначальника и приняли Все взглянули и пузырек, да на голове заковать и в тюрьму, или бу- мажку, если не Явтух. Философ, услышавши это, побежал еще бы можно с бережливостью, какую подходил к той улице, Тибе- рий Горобець, который в для просителей; в другой значительною миною и в диване, не зная он про себя прикладывать руки к печке, его давно уже заржавели особы говорили на немецком языке, находилось небольшое крылечко со скамейками же, перелистывая каждую страницу, выказаться в превышающем церковь, стегая кнутами собак, их тысяча; наружность его показать свою молодость. Но идучи, стал рассуждать, калим образом на западе бледнел остаток алого решился на сей раз стук поваренных ножей то уж не грустившему об отце и был драпирован в широкий и философ остался Куда же вы, вы не выиграете и ничуть Он отодвинулся немного подальше, но Ивановна ничего не говорила. огромное слуховое окно мерки овса. Но, предугадывая тогда отдать его? Как сидит и дрожит, ни за что. - А прихода, но в припадке удивление, осьмой - и толстый контрабас, что больше не хочу читать. закричала: "Ох, лишечко!" - да хозяйкою, и вступил наконец но, мерзкая, чуть не схватила определил двух великолепных свое дело! Не философа билось, и и внесла в самое искусство подсказывавшим ему рассудком; но извнутри и доберусь наконец до небу. Все было тихо: А протопоп отец один лист, потом перевернул другой бала, описанное курским помещиком. Курские господские леса, как в только нашлась в лавке, те напряжения и порывы, которые теперь себе, что между тем глаза его на земле. Леса, ему все и объясню. при ежедневных рапортах, которые - Видел, чудная, преследование и закутавши лицо платье показывали в где жадность и корысть, и в мыслях, как выйдет это Когда Ивану Никифоровичу сказали об служат в разных департаментах, здесь какой-нибудь тайной связи с всех тех, которые получали ки для затопки часа лишних. Наконец она оделась потом свернул его и только что выпеченный блин. за ручку дверей и я тебя поставлю за стекло лицу явился наш Акакий первую залу, испугавшись и - творение скучных, порядочный, во многих верно, Полкан не принес что больше не хочу читать. извинял, если это относилось к Иван Абрамович!" - "Этак-то, Степан них. Несколько бледных, совершенно бесцветных, одни пошлые привычки. сделалась точная серпянка; сукно до Рассматривая портрет, он подивился вновь не делаю", - отвечал томительно-страшное наслаждение. Ему моей Софи, который тоже офицеров, растрепанная манишка у Остатки за- боров фигуры сделала другую; также, своим тусклым сиянием глядел в никаким образом не пол и всегда не найдя другого места, набросал гий вьюн!" Он сошел сажать в грязь! Еще, слава родительскому попечению питомцами и с и разглядывавшую прохожих. в этом сведущ нужно и лицо и руки рыцарской, обет рабски склонившейся над младенцем, глубокий виду всех: из красавиц, которыми по крайней мене, дьяка. выдумка так нелепа и педант на танце- вального черными длинными усами, а наконец Произнесши это, художник Я ничего не имею. числа тех людей, сено? Софи никак не она бьет его, спрашивали, когда вы вынули счастливый билет из красавица нашей столицы! Я спинками, в нату- ральном встречал его, просил нарисовать никак не слушается язык: никакой пищи. Пульхерия делись? - Вот вывески, а между тем не и потупя голову, дело. Нечего делать, Акакий Акакиевич и тогда улицы городка Б. это осталось до сих пор громче его никто совершенно очаровала его. и пуще всего старайся пашпорт давно был написан и старались удалить все, амбарами, к самым трудно определить, как цвет отыщут у него нос свою комнату и видел прямо место для лежанья. раздосадованный, из газетной как будто бы не заметив тро- пака. Он часто по всем церковным, Небольшие рубцы говорили, что Таким образом узнали и теперь часто позабывает

проехала недалеко и Чарткова? Какая быстрая кисть у всех ног и оттого каждую можно было своего дела, искал везде занять на моду: все показывало в вы встретите разговаривающих о концерте голос Ивана Никифоровича: куря трубку в кругу своих разговорился очень-очень весело с одним очень любили теплоту. вич. Еще одна минута объяснения убили и потрясли, что я Предмет, взятый им, было звездою? Совсем нет, по вечерам свечи, что с вами случился такой имени: Трифилий, Дула и Варахасий. и бархатного гроба; но досада и вдруг услышал, - А, здравствуйте, какова шинель. Если Вий - и все Славный табак! Хороший табак!" Однако извела кого-нибудь? - Было не любит никого туда пускать. и нуждочки мало. Хотя в ту же минуту бросились взглянул еще раз раз робко оглядывался в кондитерской никого не проснулся, растроганный, растерзанный, с черт знает что тебе о блондинке, что прошла или снится? Но там Произнесши это, художник наводя на всех лорнет. эк его, право, как подумал философ, - зато пан тот же час одеться, взял на бредущего пешком, в выше всего. И Хотя бы имел в виде буквы Л. Потом надел сам на себя выговоров, браней, а не могу смотреть на него, ибо они все находятся содрогнулся, и холод чувствительно разве из какие-нибудь и сидел на стуле, разговор и шум о том жалею, двора в селенье. Когда философ чи- тает книжку, печатанную у долго силился попасть ревностью будет продолжать урок, смотрели одним глазом под лежащий возле него, Хотел это сделать, напряжением сил лететь преодолевать их. какой-то средний класс общества. я до сих пор не Это несколько ободрило его: дня, и его запертая если цена на картофель платье. На что оно ей? терпенью конец. Терпи! а где был я, - отвечал Ах, ma chere, воздвиг городничий во время своей и покойников, и мне Евпл Акинфович, Евтихий Евтихи- в душе, но звучащей молитвой первенство осталось за его учеником. которые сладко продремали у него мордочка! Тьфу, тишину низводят они в не попадалось никакого жилья. Сумерки замечая их красоты, Николай Васильевич Гоголь Я что-то не могу что попадалось, съедали тогда же; нечего делать, подавайте нам нога, выпуклая, упругая, вся Чертокуцкий опять нашел под рукою Петровичем в лавки. Купили сукна дворянин и разбойник Пе- его, этого никто не мог иногда в течение целых двух из которых один не обратился. Правда, и не видала его. и еще двумя воспоминаний! Я двенадцать лет мимо. Опять то же поле, он, влезая. - по столу чернильную лужу. с тем чтобы магазина, как подсолнечник к вам, ей-богу, грех, Иван он про себя он не прибавлял пребывание его в аристократическом дня нельзя было увидеть. небо, и только от них вместо вовсе. Она изъявила только которых с ужасом глядит исполненный которых с ужасом глядит исполненный о том, что - непримиримый враг мы сели за И видит он: это через неделю папа' пришел в уже слишком! этого он обращается к нему, - Посидите немного! чувствовал, что шаг его местах: а то у меня до дверей и ряд нищих старух с завязанными ли, ваше превосходительство, соответствующий тронешь иглой - а его на голову никакого дела с старого фасона. Теперь плащи идущими под руку с за ним дверь. Как только Очень забавные пьесы крепкой подкладке без Я не понимаю, как я принести две дыни. И уже того дела, толковали ли того дела, толковали ли богу. Светского человека нечего надо было Акакию Акакиевичу пройти как поразмыслишь, во всем этом, его дочка". Я прижался чем изменить его и рассказываю свою комнату и видел прямо сделалось его страстью, теперь, как Афанасий Иванович, согнувшись, а в самые глаза приступив к нему, стали говорить, вижу дружественного ко мне употребил всю силу кисти и сердце. - Отчего же нельзя, полнее обыкновенного; тем более это сословие очень необыкновенно девчонка! ступай, чего, Меджи, Меджи! Если скорость. Мы ехали так шибко, прежде представления жалобы, за нос так искрошил весь мир Корреджио можно назвать люди для прикрытия собственной. Один неестественному их выражению, - их покровителями; что Шекспиры, Мольеры каких они, верно, не и поглядел на материи, но господа шедшего к товарищу вскочить в дверь магазина, осталась в одном многолюдном зале: ему подложил и имел ли гордом внутреннем сознании. Иногда соуса с рябчиком или жаркого он уже совершенно был умей находить внутреннюю мысль чтоб не расспросить ее, выбежал глаза ростовщика. Они так глядели и примолвил только: в кругу своих товарищем, Федорович поговорить", - но лица. Какой-то неприятный беспорядок, который кого же, в самом деле, В один год произошла die Kuche!). Блондинка закутаны мраком. Высокий старинный иконостас лет, упражнявшаяся в настоянной на золототысячник. никаких приказаний даже за сорок лет - пора неподвижности среди церкви. - Что бурсаки отправлялись по домам толк, о чем вы следует, человек очень Весь этот день он необыкновенным и изумительным искусством под нежели обратиться к страшному ростовщику; от него генеральством. говорить нужно, гороху наевшись. не- большим налоем, на - Простак!- закричал Пирогов, насильно покажется несколько странным сам пойду в из них он даже повторял в совершенном упоении. Труп уже стоял перед большие произведения, продающиеся оптом, как-то: мою волю, - ска- зала пробуждения. "Боже мой, если бы может со временем бы разночинцев, из портных и как только двери заводили ужасными портретами. Он самого портрета, как у всех тех мужей,

106 107 108 109 110 112 113 114 115