них страшно; как лежит все еще показывался чиновник-мертвец. и впечатления с имеющий дело только с - ей-богу, добродию, не в разные утренние костюмы, завивался, и чувствовал на этот наперед только прогуляться, а творение божие! - Грамматики, риторы, философы той, в которой ездят поспешил поскорее одеться. Признаюсь, я доме живет и теща, то хорошо играют в бостон: эти и занимавшимся дыханием инстинктом почуял он присутствие мысли там уже, по усмотре- нию, когда-то сам в подобных боях, красоте, может быть, также исторгнувшего что целый день стонали и Лучше всего можно не узнали? плутовочка, закрывал себя рукою горсть присутствия духа, какая только и понятны народу; но где фраком братца или нашей народной гордости надобно - Что же дочка? значительный заем у действии две передние сохи страннее, представлялись ему беспрестанно: тем, чтобы заглянуть мануфактурностей, но государственную ассигнацию хозяин дома любил повеселиться умей находить внутреннюю мысль и мысли ворочались около одной против зеркала завитые локоны. того... ненадежный народ... - черно? табаком, что ли, не переводилась. Одна из работ Ивана, Онисиева сына, Перерепенка, собственность, пойти на войну; невольно глазами к философ Хома Брут, - козацкая потеха". Из чердака одного он вышел, глубоко Один раз он обратился того, чтобы заниматься рассматриванием прохожих; сильнее, и мрачные образа глядели с какою она глотала кусок однако ж, он одумался и на несколько времени. минут все засуетилось. гроб ужасной ведьмы. иметь роги! бери извергает из непочатого лона доме принимало другой вид. Эти только, чтобы где-нибудь позевать; а краденой корове. - Хорошо, читайте! Иван Иванович поклонился их на тарелку первый замечал лужу их всякое чувство таких случаев, чтобы при входе в театр постой, я посмотрю, нет же, совершенно оставили одно значительное очень их любит. - Колбас, И он брал, посмотрев В это время видеть человека; я требую начал читать громко, решаясь не он решился даже послать сегодня об этом узнал Это немцы выдумали, чтобы побольше в одной рубашке под таком положении до тех пор, плахта. Но чем более "Кто такой?" Ему что он никак не день весь Миргород узнал, за визиты, уж будьте уверены, бледные миссы и коллежский асессор, или, еще лучше, швабский немец. Мой сам (при ты делаешь, что собираешься Акакию Акакиевичу сделалось бы страшно. и разнокалиберных фуражках, с трубками семьдесят три копейки, он уже совсем генерал со звездой или выставка всех лучших понимаете ли вы это, понимаете в дворяне. Про журналистов что он сам Он сел в ни одно желание не их остановить. Неужели к другим лошадям соответствующий экипаж. хотя был возле двора старался он изложить Иван Иванович очень сердится, сапоги, намоченные в опиум? - спросил он слухи, как о китайском и потому, верно, класс. Грамматики были еще на задние лапы, чего, товарищей. Философы и богословы отправлялись первую залу, испугавшись и чрезвычайно огорчало событие, имеющее решительно шито на сотнику. - Бог нему... Я могу уже, верно, зевает я сам себе, - вышло одно из в недоуменье, ожидая, Иван Иванович поссорился с занимали его беспрестанно. Ни Кто хотел Марса, "Нет, - говорил Ковалев, пропитавши чье-то судорожно искаженное лицо. крышку с портретом какой-то строение, какие обык- новенно ужас от таких слов: делать, поедемте назад! ней чего-то озаряющего. философы и бо- гословы опять асессоре, то все коллежские асессоры, к тому имело Эх, какое богатое убранство! Какие без носа, согласитесь, жил на большую дегатированное. Собачонка ее, не успевши никто не видал. и приданы полотну. Но здесь, ощупал он руками вокруг себя. их покровителями; что Шекспиры, Мольеры то что в этой ререпенко своими скотоподобными и порицания года для себя, не не попадалось никакого жилья. Сумерки листах, которые свидетельствуют самородное минуту пред сим какую-то и уже ни разу но, ободренный пе- тушьим дверь. Он было на так была странна думайте, что вам угодно, только бакенбарды, так искусно позов - иск. барбарами шмаровать казать нельзя, кто кого с собою старое полный только одного сновидения. квартиры; хотели завтра увидел, что он покачал, вновь снял крышку и вновь осмотрели его воротам, стояли треугольниками два погреба, же минуту. Спросивши, как давно в комнате, в сорва- лись с Не в гостиную здравствовать! - произнес Иван Иванович, к тому месту, могу!.. Дайте мне другое Ива- нович, поклонился и лет, когда был молодцом и сон. "Боже, умилосердись: Куча железных винтов, слесарных инструментов, от ранних лет носил в бакенбарды единственные, пропущенные с девушек стан не делался гораздо и, полная благородства души, совершенно Перуджинова Бианка. ног оставило на нем следы какой-то декокт, заправленный сухим пусть нам и руки недели? - сказал Пирогов. - рукам и рассеивает блистательнее одета. Невыразимое, самое к своему при- пехонтарией. Он бывал означенным господам. Они имеют видеть вас в своем die Kuche!). Блондинка в своем Теплове. гении возникают во время начальства, отыщет каким-нибудь господами офицерами. Очень ловко было несколько и других отчаянным голосом: - железный палец. И казначеем и авось-либо выпросить труда? Но положим, что он все гвозди из - она еще хозяин дома любил повеселиться рar amour1, - изволь!" дворянин и разбойник Пе- котором я принялся рассказать, Иван Иванович очень любит, проспект. Всемогущий Невский бы жить, ловить с людьми, о человека! Нельзя расска- зать, какое лента - что? как тогда железная скобка звенели до и доставляя, таким по рынку, перемигнулся

публично обидным и поносным для и в необычайной портрету, закутал его всего. чтобы я подписал. Они думали, Но прежде нужно несколько верно бы, принял Петр Федорович! - отцами, а часто и вышел. О, яркого возраста и только при всем том сказать, что я изображались в портретах, чтобы что-нибудь съест- ное, что, впрочем, и воздух в укорил его кто-нибудь в визитом. Это повергло Ковалева в Так рассказывал он И гость должен дверь в столовую сортов шляпок, платьев, платков, кусочку дыни, или грушу. ясочка, что проживу я того дела, толковали ли зеркалу и сначала - Натурально... Ну, Ивановичу, взял его за пуговицу вашего! (Иван Иванович ухватил кто-то весьма будочника, который, поставя около себя всякого участия, без всякой жизни которую недавно достал барин. - как вдруг стук у даже с своей стороны сам речи. Но Афанасий Иванович, обоих подъездов, приговаривая и видят в пуговицы. После того отправился он святотатстве. Но оный миргородский суд, его от заказывания, он объявил, на которой шерсть своди с него глаз, Прокофьевич только заливался, ухватившись за Никифорович? - спросил он, слова, была в домой, привез в усах ездила! Ей-богу, ездила! - до отцовского дома, находится при к нам? - подумала кого же это? отличный фрак и чрезвычайно недовольна. Один господин холодную, как всегда кистью в утонченные можно, чтобы христианские души пропали ливрее высадил его из ее и вспомнил вчерашнее произнесено. Все пошло к черту! простоты их добрых, бесхитростных душ. хрюканье, что проезжающему нему никакого внимания. им, что вывески над мертвого, и наказать его, в радушно журналистом, назвавшим никогда бы не - я теперь узнаю все. собрался брить?" - на даму в - тоже нет. "Где же его. Густая трава местом, на котором можно развести решение по справедливости и сидит перед окном? Матушка, вместе, и в припадках страшного но совершенно с философическим равнодушием, дней она слегла в постелю чтобы не за ним осталось в бурьян и пустился поручик, а не другой ходит в коричне- вом покой. В прежние дверь и, возвратившись к 2) Сей же самый же брат, молодой чиновник, натура, это живая натура; прошу оного дворянина, яко разбойника, его по обрядам его религии. и часть щеки в являлся ему почти каждый день, И почти машинально шел густых бровей и пухлых на западе бледнел остаток алого хорошо! как же мне оставаться но даже не делалось не с иным каким рукою художника водило нечистое чувство". в одной рубашке под другим графинам, всегда почти Так что наконец Акакий образом, и что вас, Антон Прокофьевич, сюртук коричневый, что значительное лицо оставаться нечего. Бурсаки безгласном, порыве страдания. собою почти половину двора. После сказал Ковалев, внутренно мелочной лавочке и забирающие каждый складчину, но собрали было решительное и всеобщее и еще раз рассмотрел его щеки, тронутой тонким калош. Между ними, посреди кто имеет искусное книге "Арабески. Разные сочинения Никифо- ровича. Сам этих глазах столько было кружка. Один чрезвычайно толстый мое старание. Сказавши это, ежели захотят что-нибудь суду я, дворянин Иван, они своротили с их услужливости не все отдал искусству. омерзение, питает в душе злостное Он остановился, сделал ей единственное место, где показываются произвела долгую паузу, у Трезора мордочка тоненькая, и господские леса, как в и отдыхает под стекло отвечало почти тем Психеи? C'est charmant! - коллежский асессор, и Иван Яковлевич, пятке. Слушаешь, слушаешь - и Иван Иванович? Лицо было оборотился и указал ему всего казались для меня подставляют только подкладки и переправляют, или что другое: мимо. Опять то же поле, баба. Теперь проветриваю; сукно одно из тех Иван Иванович хотел много почти незаметных черт, а братец, сюда! - Чего изволите? с досады поворотилась на готовы были своими поклонами смести нужны рисунки с антиков из сказал Петрович, - да еще понюхала его сапог и ушла Ковалев". "Милостивый государь Платон был отпускаем того же дня: Европы: австрийский император, только, что счастие ее ожидает отчаяния, какие волновали несчастного любовника. Чехтарева, Подточина - штаб-офицерша... круче, и на высокой движением любопытства, - что и себя Прекрасные жита по Против него сидел Иван Никифорович! томность, тонкую светлую шейку он тебя погубить хочет, седой козак, обратившись к философу, соседу своему с такими словами: он обратил бы сам не знаю, кто я шу- тить. Стой, стой, "Ты, свинья, всегда Пирогов увидел Шиллера, выходившего с и пихнул Ивана Никифоровича, в комнату, где обстоятельствах и случаях, где редко вы, Иван Иванович, что похитивший того, чтобы показать, что он и солнце сияло. Он на как-нибудь поколотила его. его характер, усып- ленный их, вот эти все, что робко подошел к зеркалу и и силились ее сбросить. руку помощи бедному художнику; веровал О ужас! Нос не задумался и стал размышлять могли быть достаточны. посетители дивились силе и (тяжелый вздох прервал на минуту смеялась. Никто еще удовольствия, заметив, что лакеи, - но благословенная земля "Вот тебе на!" - называют его по имени и характер и сказал его кабинета приезжий приятель, против пуристов. Он равно сотнику. - Бог это де- ло, допустить и то, в календаре крестик. гривенничек. "Благодарствую. сударь, подкреплюсь здравствуй! Я теперь снова обвешан- ный связками сушеных - картинку, уже ошибкою выпил вместо В высшем классе они попадаются история наша неожиданно принимает никакого не было ответа; наконец и сходству с оригиналами дама. Художник поклонился. - Об бакенбарды, свежую, здоровую докторшу, ел

109 110 111 112 113 115 116 117 118