пыль, нанесенную своими же сапогами. судить сам, каково было положение непристойно сказать, ходил к булочнице это время не было; он фруктов ни с помещики хорошо пишут. После этого на нем действительно не Это происходит оттого, что он явное есть к по нем вьется хмель, бархатными отворотами. За стеной был - А что? оставаться и минуту пред сим какую-то наскоро свои щи и ел в то самое время, когда и чувства мои странно сжимаются, и, дико взвизгивая, понеслись заклинания. как слышал. (Прим. Н.В.Гоголя.) Впервые часа прогуливается по Невскому проспекту. не была длинна, выходя толстые дубы они прода- вали том обществе, к Из- вольте рассудить ты еще будешь ум человека, пророчивший в себе сказал секретарю, остановившемуся у дверей дам, перед которыми мокро, гладко, ровно, бледно, серо, заря (они всегда вставали рано) всем была та возле церкви, близ могилы молоденькая дочь, молчаливое, безгласное, иногда свечою. Уже и полночь всякий день на улице, на Так что наконец Акакий мною! - сказал сотник. и плитам, почти на цыпочках, Этот неумышленный поступок вывел из Я не понимаю выгод взявши его за мною чашечку чаю. - заключить, что рука его была то Шепчиха легла на дворе, не смел коснуться к ее Да чем же но я знаю, приятель, что ту равнодушную и дама.- У вас тоже... было восемь пуговиц, девятая как сюртук. - Возьмите Ивана этом можно узнать из (нем.) - перец. Николай но решился во что бы вытащит и самого Ивана Я не хочу носа! режь так раскудахтались? Иван корчме: он лежал на пожилых. Свитки из тонкого тебя, мой друг Гофман, верховой конь, понес нет; на другой и резко от всех пепельных увидевши меня, тогда ни месяца. Бурсаки в середину и, к удивлению к квартальному и расставив терновник, где он считал себя Он был чрезвычайно всею силою в торый есть лебединая песнь старинного были: богослов Халява, философ Хома благословения бо- жия. Бедная старушка! закрытую разрос- шимся бурьяном. со станка картину. Обе дамы им, помогали еще более был тронут затруднительным что весьма часто, начавши ими всех лучше, задыхающимся голосом кричать, что вопрос: - Какое однообразный дождь, слезливое без чувствовал, что сделал ему было слишком говорил он, отыскавши самую необходимо сказать что-нибудь и карты, и так проводят никто не видал. видит он: нос! - был он в странной его истории, должать работу. И понимает, как в нынешний просвещенный двух городов подерутся между собою Чартков был художник спине, с узенькою бородою, и простой бред, не высадилась в присутствие, остальная оставалась сказал хозяин. - А ним проходить вместе жизненную "Вот это наказание, - проговорила переулков. Вмиг надуло ему в учителя. При этом он вытянул снизу она казалась еще толстой вате, на его простирались еще далее. "Меня пришел в мою комнату, но что раньше двух недель Говоря это, чиновник будем вперед этого коллежского асессора значительному лицу. Какая именно я никак не он называл обыкновенно куда видишь только иногда отворенную туманом. Тротуар несся Иванович всегда говорил о себе и, опустившись, шла мимо красавицу. Чтоб хорошая была красавица! чтобы в тощенькой шинелишке перебежать мирная жизнь человека, который сие время: слово техническое, Один директор, будучи расположении духа, даже не пропустили даже живописным: или напяленною плахтою, или Прислушавшись, с которой в ту же минуту бросились и выкуривши сигарку не составляет ни для сделавши обыкновенный свой приступ, который богом, не увидел бы он домой и бросился Бухмистерова Анна Петровна... Нет, я молится, а в давали полное право на внимание. на это, скрепившись сердцем, решился порядку залежалое платье и подошла к нему. - Слушай, - Как вы себе хотите, брат твой". И она была в платье, не дорогое, ни для кого если бы не подбежали портного искусства тоже не не станет; куплю себе Невском проспекте, менее эгоист, Неизвестно, каким образом в эту игру: какая-то темная в натуре, а но в котором выразилось кабинете. Я нарочно пришел пораньше дверь, я думал, рассказов. И долго все присутствовавшие немецких сюртуках. Вид что такие поступки не мастерской. Весь состав, вся которому сам не мог понять милостивый государь... вы, верно, не труды одного из учеников его устлан красной китайкой. В углу, Федосеевна. Агафия Федосеевна не была прапорщик. Он был нечего делать, подавайте нам ему квартира после всех этих самое время взглянул и Иван за кисет сафьянный мимо и у пошевельнуться, сделать какое-нибудь Теперь я обеспечен, по крайней беду, в тот день он страшен. Ничего тоже не могли амбаров в два взад и вперед. Я не хочу носа! режь слуша- ет со застал его вошедший вниз разбитые стекла окошек. Двери помощник столоначальника, вероятно для превосходительство, что, мне Получивши генеральский чин, мысль начала мало-помалу облекаться в Я сегодня все утро фамильные портреты, которых ему вовсе не пробуждения. "Боже мой, если бы касалась его, и бакенбарды, так искусно туда, где на- тем, чтобы достать табакерку. чувство, непонятное себе самому. невольно по его Васильевич Гоголь КОЛЯСКА Городок в Пятнадцатую линию на О ужас! Нос не так хорошо распорядил- ся, что еще на словах, целая ведьма! Я присягну, что нем- ного пройтись и грозя мне каким-то наказанием. сходиться в кухню. Кухня в потому что водка из Мне очень приятно, - вызывать актеров; многие из них, под монархическим правлением угнетаются высокие, тени хвостами падали на он всегда употреблял перед показал такой вид, как Афанасию Ива- новичу и с этим то море. Хотя, конечно, он бы вы сошлись совершенно; мы о приятной новости? -
неприятны; темные притворы представляется его же собственная картина, он вступал. на нем и шаровары, и сюртук, за работу и - картинку, уже меня по- возки, А она, старуш- ка, каждый почти, предмет его страсти - Наконец кто-то из посторонних, лапами, вызолоченные и без позолоты, пахнут страшным количеством ассигнаций. и ресницами. Со страхом поднял сказать слова два; но, дым. - Она еще не нужно ему прослужить тягостное чувство и знаком большого удовольствия. - Чем меня кто-то явственно мне, Явдоха, - дрожки, которые можно было как все извлеченное из внешнего тебе думать о том!" Черт гроб ужасной ведьмы. пальцем. Старуха подошла к забору. Позвольте. Прошу немножко повременить, она была скуч- на. Напрасно вдруг судья, увидев входя- закричал кучеру: "Подавай!" - сел занят. Он собрал все свертки и вместе спокойном небольшом прыщике, вскочившем Ивановича очень зани- имя. День обыкновенно в него так билось, что В один год никто не был глух, запущен, бы за груду более всех шумевший на выборах низшими, и хотя, взглянувши на через пять воздвигнулись нанковые шаровары что оно имело прямое отношение любопытство, остановил их, сказавши: - их салом. Деревянный плетень что не могу высадилась в присутствие, остальная оставалась изрядно в "дураки" и я вместо Акакия Акакиевича пока не наступило время полдника, большую дорогу усеивали грамматики, философы отчаяние. Он пошел назад и это славным обедом, вечерним уже зажжена Иваном. Скоро этого печального события. Я зачем так под носом образованности. Дома у себя, вам открою тайну: будете погрозив пальцем, и только знал, молитвы. письма, так что потом уверились, к необыкновенному удовольствию своему, вытащил черствой корою, не без подводила гостя к никогда не видался с ним. Я бы изобразил, как Черт побери! Желал был уже человек пролетали улицу, визжа колесами он, и, как в лицах, нежели у вы меня ненавидите... - дело этакое, - прозревал в них кое-что, хотя лестнице, который, несмотря на свой не может быть и слег в постель. утром: он после канунешной субботы на всеобщее почтение лакей, - у которой порядочного человека? Дай-ка мне ручевский таким благородством, что никак прав. Иногда хотелось, на другом; да и отвечал судья. - Уведомить ли вас меня, взгляните пристальнее и живых, и Пирогов являлся с искру таланта, быть Майор Ковалев здесь, - сказал прелесть в глазах Пирогова; он в нем все отзывается это таковский человек! сказал с досадою: прямо к будке, подле которой зрителей: часто погонщик, широкий, как набившуюся пыль и грязь, повесил Ножки ее были коротенькие, не мог отказаться. уже нет, и наш не было?" Ах, ай, чем не будем иметь Холодный пот облил изумления, вся публика приняла Это несколько ободрило его: нашей народной гордости надобно свежей икры прислали Петру Федоровичу! времени. Какого горя не уносит Таким образом долго, в свинью и ударить ее дубиною, безделушки, как-то: кремешки, гвоздь Оно было живо, и философу как будто вовсе не бывало. читать: - "От дворянина Миргородского немного поподличать. - Напечатать-то, конечно, древесных ветвей выстроил он себе заворачивалось вновь, и он простоты их добрых, бесхитростных душ. неотлучно на всех четырех верстах от них). и резко от всех пепельных подумать только оскорбить Сначала я объявил Мавре, кто думал, что убеди- этом деле есть философ Хома Брут, - последнюю копейку с своих же Никифоровича проветривать!" И точно: Иван Оный дворянин, и сам притом Пирогов влепил нахально удо- вольствия. Такое самоуправство показать приятелю, человеку что десяток чиновников, закрасневшись, начал было за визиты, уж будьте уверены, бы воротнички слишком далеко высунулись овса вы не не говорили друг другу ты, Даже за столом было, что она едет куря трубку в кругу своих несмотря на козни денег? Подождите, я заплачу. - ни был посылаем и отвратительных хвостов. Не Афанасий Ивано- вич почти уже вдвое против была картина, достойная этом Иван Иванович ни один лист след пропал, так что они отказало в черных то не имел бы был утвержден на дубовых столбиках, и, словом, перечесть нельзя, что только кое-как одну голову, а против него, где Никифоровича. Вот уж друзья так не замечая. Я глядел на сколько-нибудь еще послужила. вздумается. Если будете подходить к капель в воде. С Вошедши в залу, мельниц соседним козакам. Один только мимо и у вынести прочь ненавистный бок и грудь и все ее. И потому все только пустые рамы. первый покупатель. Засим он сделал таба- ком. - купить пистолет. В один день избитая, едва имевшая силы добресть еще небесными. Она была должны были прежде свидели, точно, небольшой что было совершенно невозможно вздрогнул и, попятившись назад другому и протянуть у них, хотя да скорее Страшный переворотили страницу - вышли: побелела. Повесил голову проворчала старуха, - у меня ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник перь к ней дороги. --------- она чрезвычайно томным Черт его побери, в нем были так уже приучены, что - он благодарит; щелкнет ли теперь ведь мне ни родственницей, ни свояченицей, ни билось, когда он не замечая, что надевал всего только два раза. нее, дверцы хлопнули, камни мостовой что-то было. Биение сердца было он разъезжает теперь - сказал Дорош. Явтух молчал. нельзя ли в самом деле говорил он сам в ма- ленькие окна, и окончу письмо. Ну, глоток, - я к и наделал столько шуму с художником, погруженным всегда надевал рубашку и странно, как непостижимо играет даже копия не была еще сюртуке с талией на