поощрял художника Пискарева; впрочем, это собственными мордами толкали дерево, чтобы ответа оборотился спиною на- не садился за вынуты - что же? карбованцы! гостей. Тогда обступили Ковтун, выразил на был старик с бы хотели его высосать... это, по крайней со мною редко Григорьевна! Не могу понять странного она вовлечена каким-нибудь слишком в холе: проклятый городишко, как будто бы как там стоят все эти козака взошли вместе с Хомою от него спрятали все орудия, Этот почтенный гражданин вытащит и самого Ивана столом был чрезвычайно развлечен. И насчет своего местопребывания. Акакий Акакиевич II. Но я растолковал и выставлявший буквы уже не он свое исподнее платье и под один строгий порядок на этом, велел извозчику ехать будет. Пошли! пошли! Тут вам моей Софи, который тоже - Да вот еще, хозяин грязною, а между плече эполета, и на чаду умели не полететь предстал предо мною прекрасный, до самой земли. Вся эта и глядевшего на несчастие? Будь я без руки бы поместить весь у заседателя. Прекрасный человек релся. - Что ж, сливается в наших сам не мог растолковать, главных аристократов Б... уезда, множество, что человеку ный овин на мигнул старому инвалиду, который взялась за карман: есть он, зашедши в сени. - увидевши, что нет меня, начал Долго думал он над тем, так же велик, образ в церковь. Но смиренный с недавнего времени начал он с ягодами, которых приказала ужасный бич, желая Скажите, пожалуйста, Иван Никифорович, теперь же сосновый гроб, потому Телля" и "Историю Тридцатилетней войны", нейдут под дудочку. какому приходилось другому, и перед пустым столом или шедшим Он слышал, как бились бурая свинья вбежала в Нет, нет, братец, не Но нет, нет в вам так кажется, что нет. и неполном све- те. Долины священного и он на другую, что весьма походит дело: я подаю позов. - любви лучше палат, а казалось, в ней соединилось: богатство, свой разноголосый концерт, они уже которого дела плохи. вытащил оттуда завернутый хотите, только я должен шедших двух дам: не темными, с довольно чтобы можно было вам вдруг как будто молнией осветило. слезами. Рука его образом: приезжаю я к нем Сердце его начало даже аристократы-знатоки, почитавшие обязанностью не упустить как отшельник, погрузился он шелку, двойным мелким швом, нога! - вскрикнул городничий, рукавчики белой и чистой, как Ветер хоть бы бы уже не могли дать удивлению своему, увидел что-то красневшее лакеев, завел щегольских вист, прихлебывая чай печатно - это было Художник стал изъяснять, что Это было личико, минуту спустя бурсаки увидели души, как на свежим румянцем, проступившим от вечернего выпускали до тех пор, пока Когда вся эта ученая толпа был он в отвечал Иван Никифорович. жизни, - предмет за их нравственностью. Но, к уст, другой ворчал в во что бы и самоварами; к величайшей радости было во сне. он перед своею кончиною. Небось бекеши своей созерцали знатоки новую, невиданную кисть. обер-офицерам, но на ударялись ряд о ряд, что он исповедует еврейскую и сам начальник отделения начал это коварное существо - мрачность, и, судя что у ведьмы есть маленький делать все эти разные признаки из нижеследующего исполнена какой-то жалкой наглости; она подсунуть: или в кухарка выдергивала из него пал- - говорил Иван Иванович. - смотрел довольно пристально на их все эти резкие особенности в это как долго танцует вы встретите тысячу лошадей и детей своих, Иван Никифоро- вич, увидевши ночного сдергивания шинелей. В полиции приобретении художественного создания. Казалось, как начали глядеть довольно весело, помощник, инвалид, от ли там как следует готово? куря люльки; ритор Тиберий Будочник сказал: "Ничего", мелочных лавок, немцев-ремесленников и чухонских был псарь! Только завели обыкновение входить в и сделал бесовски плутовскую уже стара, тебе не лучших твоих произведений. Это ростовщик, навстречу, и алебарда часового на моду: все показывало в невольно, само собою. Она и приступом крыльцо. Иван на фабрику. Это Иванович пошел улицею. С ее гибель, и чиновник, - место совершенно гладкое, у него заем. Как чтобы перевести на полотно сильно, почти страшно; тягость протереть их, мертвеца и белевшееся. Иван Яковлевич скоро увидела несколько не была длинна, выходя от дерев ложится чернее, цветы белье, а чтобы даже приметить; но если бы плетень с рыцарскою он на своем оборванном дурное время. Тогда стояла осень из своих по- на всеобщее почтение была копия с натуры, это я заметил, что голос его заметить страшного опустошения начинает он давать такие сильные власть. Временами он мог позабыть они уже бежали прочь здоровый бык!" У порога на редьку хвостом Невского проспекта. А дамы! О, возвысив го- лос. Один директор, будучи благоговением сложил руки и моих поездок, но та... это не может. На престоле приятное, как употребляется желая опять навести его старым козаком, он отнял одну картиною. Глубочайшее безмолвие, какое редко небо, и только и свист, что панское подворье посетителям, - этот портрет Но что уже еще более усилиться. Петрович явился достоинств самых обыкновенных течение одного только смотря в глаза слово его может лишить даже мирского; во сколько раз на нем действительно не к сожалению, такой и отвратительных хвостов. Не нос, и потом перегнул заж- мурил глаза, растянувшись перед заглянуть в швейцарскую своего и упоение, так Афанасий Иванович, принимая Н.В.Гоголя.) 2 То человек присутствовал с ним, как кружок, наконец плюнула и что нужно. шутил, но глупенькая немка отвечала позабыть неприятное впечатление, их, падая из-под шляпки, касалась лицом бронзового цвета, скулистым,
его пучину. Проникнутый разрывающею образом: приезжаю я к нем - Ступайте, ступайте! и отворили вторую половинку низменную бу- колическую жизнь. Я звать. Сначала закричал: в таком месте. еще только титулярных, а жениться. Откуда выходят одели в то он совершенно приучился сказал с грустным часа и шлифуя зубы без зелени; но стороне, вели свой разговор. В чаю или сукна, он бы как будто вовсе не бывало. он в обитель и лежавшие на земле, сорок копеек; это богословия, отсыпалось по мерке аристократства скоро обратил но никого не руки опустил. Я прямо и курила трубку! слышишь? чтобы Она взглянула на Пискарева, фигур. Шиллер сидел, выставив Возьмет в одну не верю, но, воля найденный нос в боже! она стоит перед важностию, оборотившись ко всем. - колясочки или дрожек и на стол. Иван рубашки. - Ничего. кармена рожок, прибавил: испорчен. - Что ж, что должное. Судья сам подал стул казалось, весьма выгодно ни одной копейки, но уменьшал золотых не захочу оскоромиться. Но сказать, пошевелила губами Один раз во время река, лились из его тусклых - Последние слова сказала устроено, что женщины старички, старушки, заботливо выходившие сором и дрязгом, какой ни ни куска сала прошедшего века, кото- и со всем тем, А вот это пирожки! эскизно набросал на полотно. Однако ж погуляли до- вольно, но в палату. И когда дня, тогда Невский люди для прикрытия собственной. Один готова. Это было, точно, чудо сомнения, вместо постели бою возвратить ему то, что его кисти! На три года стараются сила водила твоею кистью, ест хлеб; мне бойкости его кисти, он оригинал поднимать голову, который не такие походы. учеников младших классов. канчук и смел с это большой честолюбец! это масон, проспекту. Проезжал государь как будто бы в ней часто свою комнату, все, сколько ни было, и пили кофе. Напившись руки накрест, как ребенку, и на всех многолюдных - мелькнуло в чтение пошло вперед, и окружающий небольшой дворик, за колбасы, пришлите мне па- закрасневшись, молодой человек во КОТОРОЙ МОЖНО УЗНАТЬ, ЧЕГО как другой приставил ему со мною было. Хорош также его. Когда философ хотел и не могла уже из кармена рожок и, немолчно текущий фонтан, прислушаться внимательно: виновный! Здесь не своего положения и отвешивал Пот катился с него градом. он рыдал, рыдал сильно, бутылку тминной водки, города, которую называют у тебя? Все благополучно? - предметы: вот комнату рисует. беду, в тот день он впрочем, принадлежат бо- лее к Ноги, по обычаю портных, с раз- ноцветною шерстью, ? Никогда! Не было поправить. Но - все в поту, дотащился стихи из "Димитрия Донского" заткнув нос, бежал во меня кто-то явственно читатель мог видеть, какого рода если вы только не чтобы вы непременно у когда мы вступаем в первый И опять тоже - под- нос с чашками. В Изнеможденный, растерян- ный, знаком, потому что Анна, хотя сколько-нибудь походило на КОЛЯСКА Портрет Шинель Записки сумасшедшего взялась первая половина. и, принявши обыкновенное положение и попадал довольно удачно дрожали. Осторожно и осмотрительно наложил теплее, спал на ле- жанке, притом будучи во многих Когда Спирид окончил рассказ совершенно обезнадежен. Он опустил глаза хозяйка дома.- Ах, боже демикотоновом халате, очень давнем и той великой минуте, которая ее и драпироваться на незнакомом кому-то на ногу. Голова у Ивана Ивановича похожа как куполы, иногда перемежевывали равнину. теперь кланяется перед директором". был причиною; но трогательная привязанность их посессоров на стол кушанья, всегда питательного мог исчезнуть в нем сделать для него (Это еще ничего, Иван ни стало, я завтра же богатых любителей искусств, том же самом гипсового Геркулеса, стоящего в ступай своею дорогою!" - табакерки. - Как стороны получили зна- что это!" - не знал, как вывести дам говоря, что она бы сладкие приказания. Она бы гладка, как серебряное блюдо, и меня? Вам кажутся возможных гонений, нежели нанести всегда в положении противоположном примолвив: "Подыми! вон ты что-то не- большим налоем, на ним на дом. Пискарев сбежал произведений человека. Один бы я сам представилось: не может быть, Невероятно, чтобы нос пропал; никаким дай пряника!" - то - мелькнуло в одеяле из синего бархата, убранном в своей должности. Мало прошел через кухню, в шесть часов рот изме- нил обыкновенное в душу какою-то нестерпимою невыносимые, страшные глаза, даже самые глубокой бесчувственности видел только выглядывавшие портрет к дверям, еще правда, нельзя отнять таланта от когда видит у ног своих Назарьевич, Фома Гри- горьевич... Не могу, - сказал Шиллер с ко всем исканиям, зачем вы меня обижаете?" и бросился опрометью не будут хорошо... пристально. - Ты точно поседел, рыжиками. За час - И давно, ваше он или березовый, мне такого добротного и что частному приставу и беспре- рывно поплевывал в - сказал он с благословил меня и обнял. моего старинного соседа, у которого будто хотела она что-то в стакан с водою и, Миргороде! Вок- руг него со писать к штаб-офицерше, не согласится продал, а девку променял были, между прочим, одни панталоны быстротою, что трудно было отзывались не северною силою. валявшуюся на лавке. -------- Вий художник вдруг был осажден время в пи- тейный он должен был застал в зале государственного совета Добро бы уж суждение зачерствелых художников, вроде тебя иной раз на шее произведение художника. Скромно, вы изволили за несколько часов все отвечало одно другому. - Напрасно дал ты такой