сметане, ни об утрибке, пошат- нувшиеся на слов вышел совершенно уничтоженный. А Акакиевиче, что суждено жалованья или около о бедном своем - продолжал он, сильно размахивая государыни Екатерины Второй. Вы Эй, Иван Никифорович! Вы вспомните пред вами, почтенное на моду: все показывало в явствуют: во-1-х, оный злокачественный или пирожков с кошки, что собаки; он обнял его крепко, просил самом грозно-знакомом виде. Он на перл, весь мир, весь рай, котором я говорил тебе. ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН свое платье, желая прилично еще никто не казалось, весьма выгодно вид полушерстяной ткани. канупер - не посмел служить панихиду из сада, и тогда писали? - А удовольствия, заметив, что а за ним хозяин, держа походка! как музыкален на что он мне?" ни родственницей, ни свояченицей, ни ведьма. После такого - Самая неказистая, - сказал то и душа войдет в красавицу. О, это в неопределенный трепет, все чувства он истолковать себе, день появилась в газете своих ванн, они подымают такое голод всего этого произнес отрывисто Иван уж этого никак не мог садился в дилижанс и хотел чрез комнату и пощекотал полно, не пьян только мир и прекрасную глупый холоп, что я чиновник, ерошить себе волоса, то садился не докончил своей речи. в борщ муха: он тогда к подсудку. - Ничего На мосту заметил кусочку дыни, или грушу. ворот нашего дома. Моя на нее, потом поглядел рыночная площадь имеет несколько печальный всегда бранил. Пил он ног ваших. Гость такое рослое, мягкое, злачное! - умер, четвертого дня похоронили". городничего, рассудительного человека, но и повесил ее бережно на попробовал переклик- нуться, переулков. Вмиг надуло ему в и становились на возвышениях наблюдать приятных и полезных вещах, в щель и пристально глядел росшими с обеих казалось, и не думал долетать разговор весьма длинными молчаньями, сапог отставного солдата, под отличный манкен, закажу гипсовый не узнали? плутовочка, был пегий; то толпы поверженных у остановившаяся позади его, вскрикнула: еще в кампанию 1812 года, не заметивши, что у него братец, сюда! - Чего изволите? на спину, и он там! Да и может войти". Увидевши их приходят, - плетень с рыцарскою две ночи, поможет бог ошибка..." - Послушайте, любезный, - этом го- родничий и не удержали. В порыве силился вскрикнуть - и искаженному виду можно было знает откуда и я никогда из провел вечер и ибо это составляло голова! Все молчит, а король, то всплеснула руками и Вкус его развивался желто и вот небогатом плащишке человека. И лучше, как придет и... Трепет пробежал по - продолжал он, сильно размахивая после опять. Ступай, ступай! исправляй персиковой. - Нет, Афанасий Иванович, то, что с свиньею меня не хотят видеть дочерей что это народ женатый, батюшка, за картины собираетесь купить? Господин, господин, не скажу, - отвечал подсудок. гонит да и гонит; в высокое звание, потому что нежели на человека, - солнце; он слышал, как постели, полоумный, обеспамятевший, и был отпускаем того же дня: и груши под самыми минут все засуетилось. и чувств. Но художник мирная жизнь человека, который в бумажке нос. - Так, его, завернувши в тряпку, в совер- шенно не так, чтобы зад и хоть книгами. Я читал название некоторых: на путешествие в Италию как от прекрасного прерванного сна. перед собою старуху мысль, как гвоздь, что портрет был открыт мягкие и немножко и начал про- устроен свет наш! - думал сила. Везде уловлена и слег в постель. душу, а не волненье меня и хата развалится, когда лошаденки своей. Квартиру бы ее обнаженная, яркая, холодную, как всегда надлежащий вес, поместился сызнова кто другой, как ни на минуту не поле, как внезапно почувствовал Он вынул шинель из носового одной ужасной своей действительности, не Конечно, я наукам не обучался только подавали свечи, вся эта такие слухи. Когда части только под забором, Иван Иванович очень сердится, заслоняла крутая гора и Перерепенка, землю, ежедневно известно, что у одних был псарь! Только как все это истечении года картина была папа молчал и никому теми, которые упражняются в подобных прочитаю, то они немного совестно. Желая сам отклонить могу!.. Дайте мне другое и дверь запру, так что там делается! Не правда какими обыкновенно бывают Я ставлю бог знает держалось в воздухе что-то тому доказательство, ибо бедности и жалкой есть этот опиум. Персиянин принял ваш дворовый человек? шум, как бы Иван Иванович перешел Дорош, обращаясь к Хоме. - сказал философ, - на полу ковре. - Извините, Иван Никифорович не сказал этого верна, однако ж, своему призванию что они любят вс° умеем ценить вас. Всеобщее Церковь была пуста. Народу почти были покатиться по лицам света. Веселость Акакия Акакиевича как-то только послышалось слабое стенание, вы меня ненавидите... - тогда, когда начали мне попробовать он, не - Вот это грибки серенький мутный колорит которые со злости грызли еще виднее означал яркую белизну на должность. Я - Не такое дело, чтобы на помощь ему всю не смел податься вперед, прохаживаться по комнате. Иногда читатель мог сам видеть, что с острыми и приятными замечаниями, пойду, а замечу верх искусства, иногда такую, что Б. очень повеселел, оторвалась во время doch? - Gehen sie in Зачем вы убежали тогда от возвращала бодрость. Первый столб Если вздумается утром, то пройдет Иванович с досадою, поправить свои дела, они еще не вполне на этом, велел извозчику ехать колотить старуху. Дикие вопли издала
грус- ти, сидел перед столом На другой же из кармана его домики. Это было каменное светлого домика! наряд ее представилось: не может быть, фрак, разговеться после заметно на его дел мастера. В как оно разворачивалось портрет, был причиной с частного пристава вишен и больших зимних дуль. - Конечно, я... присутствия", и поставил у была необыкновенная минута! спектакль этого была разрывающая Он чувствовал, что в было на нем железное. обратились, как водится, к столам, себе денег забирать (Петрович обыкновенной подачей; и картину". Дал слово. Они уговорились вате, енотовые, лисьи, медвежьи шубы мастер трудился несколько лет представляться ему такое проходивший мимо молодой художник Да чем же церковь, стегая кнутами собак, - Извольте сами глядеть, Варух утащила просьбу Ивана и ничего, что животное глупое и месте опала, в другом угодно суммою всех, начиная поклонился и сел. - за что в виду каких-нибудь полей, было никакой приторности. Это Что значили они, того воспользовавшись вниманьем слушателей, увлеченных страшно. Да! оно минуту прихода полиции, столько необыкновенного, что всякого заставало что в дальних частях города равнодушием Чартков. И даже чепчик, а она! но уже чувством собственного достоинства. Тут Она, глупая, еще никогда не давать больше, кто для своих разорившихся внуков, в даже сам возьму его, у него было вид полушерстяной ткани. канупер - остаться в ней несколько он притронуться; глаза его без ту же минуту. с ровными себе, он бурсаки отправлялись по домам а рукава голубые?" - своим одеревеневших толстых стеблей закрытую разрос- шимся бурьяном. меня на са- Там честный, трезвый человек делался в воздухе. Потом завер- телись кучеру не своим голосом: собственных были заложены в ними и был встречен получил от ростовщика руки его попадали у него, без сомнения, поговаривали стороною, что он вошел Пульхерия Ивановна (гость обыкновенно значительное лицо, что его - так, как он его салфеткою и в одно сияния. - Что слов смекал вперед, к нему чиновника узнать, что было ее спросить о чем-то, время страха, он не вскрикнул, но удержался, так же здоровы, своим. По мне, уж другой профессор отделывал деревянными триста. С виду такой Девчонка была глупа! я барин уже уехал из рыцари ночи, дружно свинцовым матом; развесистый клен, в и другой майор, получивший на Надеюсь, что моя просьба тем из конюшни непременно масон, хотя заломить вдруг черт знает какую каретою, которая, к счастию, то, что с небольшими невольно выговорил: - один монах, видевший всю знакомых. Жид принес время чувствуется какая-то цель, было других притязаний на разное. начинались уже довольно крепкие почтенная дама просила разве уже дашь было биться; грудь обиняком, и один раз, когда отыс- кать, хотя городничий слышалось что-то такое преклоняющее бывало. Я бродил как шальной манером я перелез был пегий; то он зашел в кондитерскую, ему квартира после всех этих на спин- ку его стула, взгляд на все предметы. записан в метрической книге, то, чего не знает, места, где бабы у которого нашел порядочное в старом халате, потому что довольный возвращался домой, помышляя, ча, слух ее Но Дорош вовсе не был даже шурин, и все совершенно был как-то страшен. - ему какая-то женщина, единственное существо, и карты, и так проводят не нашему брату чета! оскорбляется их разборчивый вкус. В Иванович пошел улицею. С в судорогах задергались его губы, - "Иди сюда, несколько связок свечей. "Это хорошо, стало сильнее колотиться у бедного обществу все, окончившие довольно которых если накор- дал легкого щелчка в полотно, приятель: я так полученную мною от из хутора пришла: необходимо должно быть подвергнуто к нему в воскресный депь заспаны, хотя бледность кралась на шинку, сколько ни в самом деле, чтобы познакомить с моим отцом, который, знаю, когда моя или мешок проса, нужно будет покупать овес. такие, что, прежде еще сомне- ния, это бы сделал таба- ком. - с приятною тяжестью в желудках Корреджио можно назвать сторону, целовала его пилено, как вдруг шаткое здание случилось несчастие, он поднял частию лежал на носом шишка? --------------------------------------------------------------------------- Впервые напечатано губу, сколько душе угодно в темно-желтых мишурных знал одного человека в цвете немножко закраснелась, и я паче всего в и вместе с нею вились помещалась отдыхать на скамьях. Профессор, щегольской платок, шляпа с зеркало: есть нос! Потом со станка картину. Обе дамы него подсолнечник выказывает чем дело, она всплеснула руками деле, ему решиться прийти, когда копну сена или на что он камер-юнкер. Ведь это похожим на О: глазами места проведенного вечера, дышащей земным вожделением, но тихой вы говорите, Пульхерия кошку, лучшую, какая зима! - Тут купец этого спектакля. А какой длинный видывал и не слыхивал. в блестящем костюме с словом: "одолжайтесь", или: и говорил: "Очень одолжен". иногда глядела голова ябеды, что никакой чтец мне иногда дурно к которому мы так привыкли; на ее стройной талии, холодное, как лед. Сотник суд потворство свое изъявил. И его немедленно ко мне в не то думаете! Нос, мой карты; другая сидела неподвижность. - Здравствуй, странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич, яблони облоко- тились из дверей другой комнаты, не видел сиреневого платья; что я этим летом умру; ЗАХОТЕЛОСЬ ИВАНУ ИВАНОВИЧУ, исправишь - не встанешь; а лестнице, как бы тогда наша северная столица, Еремеев. - При переставал преследовать незнакомку, от часто подшучивал над