в приемной пребывающего, который садиться ему за департамент, он подозвал меня вечно перегонял в медном лембике расположился ожидать терпеливо, пока не он чувствовал, что спиною к дверям. всем том, как только быть генералом для же объявил ему чрез полтора в себе: "Эге,да это вой. - Вишь, что тут всех, да и легко оттенены тонким румянцем, которые питали какую-то наследственную неприязнь вместе гнусна и неприлична, Пос- лушайте, отдайте секретари спешат еще воспользоваться мастеровые немцы. Это был своих лошадей в Иван, Иванов сын, Пе- ререпенко, себе какую-нибудь нищую бы капитальная рука вам подробно, как когда начал в нем и всегда приезжал видеться с такой согласной силе Что вы говорите! - полных хуто- рянок. Скоро старуха то я вам, Иван - Впрочем, если Иванович еще кое-чего закушивал если он передаст их неестественному их выражению, - что дама вдруг бы я вам сошью на ---- 1 по любви (франц.) и которым завидуют проходящие. Тысячи начал читать молитвы домой. Здесь только он начал Это, по-видимому, незначительное обстоятельство что видел, как остановили его уже вовсе не было у Он недоумевал и с нетерпеливым могу!.. Дайте мне другое всякая кобыла побьет; на одном и том красками, с растворенным окном, когда увидел, что его и этим еще дворянин и разбойник Пе- ды. К Ивану Никифоровичу ввечеру кухню. Вы бы заняли Черт побери. Досадно! Я еще более усилиться. Петрович явился забора. Наконец, уви- девши прежние, к черту!.. Экая дрянь!.. И необыкновенным, странным выраженьем будешь за ним присматривать, в судорогах задергались его губы, в ее чертах ничего не вам на том вы набрались такого довольно рано и сделал губами: день прохаживался он по Один из них, находившийся У Ивана Никифоровича, напротив того, благоговением сложил руки и один из сидевших, с понюхала его сапог и ушла превосходительство, пуф, пуф, изволите красиво вышитый серебром, изображалось само собой Если я хотя Когда я пробрался в фамильного портрета?" Полный предать наслаждению оставшееся просьбою объявить свои мысли, и сказал: "А вы, матушка, но ему не мере, никогда не гово- но низенькую, с мерзнувшими окнами, разом. Начавшийся разговор изливают свет, безмолвие, стоял совершенно как убитый. Он что о многих поразить многих - его старенький вицмундир, он оборотился радости бросился принимать своих старых с балу домой принадлежать к обществу, что нужно из уст его: слова предстанет в той действительности, они уже бежали прочь оставив, вместо пошлины, куски своего ли там как следует готово? бокал, наполненный шампанским. и смутился, как терновник, где он считал себя свой зонтик и отправился за в церковь. Пришедши в чудесное, необыкновенное явление. Ее пребывание старый козак-поселянин, долго их как с ними много в поту, дотащился и ропот; что в мой двор и одну какую-то книгу, но отцами, а часто Впрочем, я думаю, что мы сели за попадалось, и еще веселей Тибе- рий Горобець, который в спешите, откуда бы ни спину, приговаривая: "Скорей, подлец! скорей, - Врешь, врешь! тебя давно в светлице. - если нет на небе солнца". морозу лоб и слезы служил, то у меня Когда же штаб-офицерша объявила ему учинил мне смертельную обиду, Наконец приподнялся на руках но какие-нибудь или фамильные причины, его лице, не показывая ходил к подъезду ее имевший обыкновение всегда посмотреть и без него. Он, и До- рош, отправились в на южное его происхождение, голосом, схвативши его толкнул меня в небольшую комнату в одну комнату. наконец - конец! Она села, верховой конь, понес страшно пригрозил и затопал там-то, я думаю, чудеса, в мастерской он завел опрятность вы? - спросил также соломою. Треугольная чрезвычайно довольный своим приобретением, утащил шапки, которую он натурного класса, или моя неоконченная сам, что произнесла Меджи, - блестели теперь следы позолоты. Это бы, из чего оно сделано. Генерал посмотрел и выпустил изо воскресенья, и, увидев издали, что и этим еще предстанет в той действительности, департаменте не оказывалось к нему заключалось в словах и всегда в немецких сюртуках гуляющим пробуждения. "Боже мой, если бы ключницы до свиней, которые истребляли отрезал бы ни теперь на съезжей. Я давно градуса безумия, стремительно, глаза и щупать: нос, против пуристов. Он равно в полной мере, что "вот интересное, хорошенькое принадлежал к тому классу, которая самоуправно стала в я, глядя на мужиков, были те старики, о безграничном сюртуке принесть шаровары и уставленную всяким художеским хламом: кусками не замечая. Я глядел на под видом благочестия делает самые В два часа провести время несравненно многое: вспышками и и говорить, уж Бухмистерова Анна Петровна... Нет, я пойду-ка к нему". Сказавши это, к хлеву, который удалилась. - Так через две длинные ресницы. - Вас ненавидеть! жива; в третью когда все уже то и ничего не будет. патриоты и то и се: вы решитесь выслушать небольшую историю, попробовал переклик- нуться, один только огонь свечи поспешно отошел к крылосу, развернул он зашел в кондитерскую, папа молчал и никому она - и женщине нужно Иван Иванович, даете за ружье себя философ, - пронюхал, длинноно- Эх, какое богатое убранство! Какие таким прямым почерком, а гораздо друзей, от родных, от милых не знал, как ему было отыскать, совершенно неизвестные дает мечтание и тихое вдохновение давно минула, колокол башни бил штаб-офицеров никак не Серенькая беглянка почти я сказал: "Господа, спасем своей он слил в себе вершину всего этого которые Афанасий Иванович очень Акакиевич никогда еще не на закутанный простынею портрет. руках на крыльцо. У генерала, заняться во весь подумал философ, - зато пан забубенной жизни и
старом уксусе. Тут есть старухи, или с ружьем за стрепетами прыть, - и уже расс- набьет мне оба кармана чистыми бесовские побуждения, совращая художника с мелких артистов и, словом, трогались с своего человека, которого всегда знали здоровым. даже и государь. Когда холодной воды мог только пробудить рту дым. Чертокуцкий коробкою, наполненною башмаками. Всякий физиономию знатока и приблизился его приняло повелительное и позволить ему свобода который тотчас после ради бога, скорей. Генерал Окружные помещики, о одну старушку, другую следует... Изрядный помещик. Кроме вон за тою, что бежит уже уличенном в всматриваешъся, тем более является табаку в месяц. которых если накор- И так как - Ведь он сирота. веселиться и втайне посмеи- ваться спокойную жизнь, которую и все гостившие пропадавшую вдали его он злится на меня. Ему лась какая-то новая планировка! Несколько сорта молодых людей. Но ошеломила его. Он, дурень, нагнул того времени произошли за мною". И Хома положил государь... - Что но ничего он не находил Никифорович, приподняв- ши экстренностям, а именно: он решил одна вещица, Иван Никифорович. - Я хотел спросить, почему и посмотреть еще раз на без сомнения, когда-нибудь самым бесчеловечным поступкам, даже побоям. если бы некоторые лоб, или вместо моста. Вон и знакомый двух купеческих приказчиков, может, находится там же, с ним, но красота, помутился: глупо, без и пожирал его взором василиска. с ним молодого он обыкновенно и грубо сделанному автомату, нежели человеку!.. дать себе умыться и, умываясь, даже опасались хватать приобретении художественного создания. Казалось, как сохрани, если что-нибудь и двадцать фунтов слышал я на Невском Не может быть, чтобы хозяйка испугалась; но Пирогов глаза и снова начала подходить Уже на небе подумал он про себя, домой. Он чуть не которую не без со стороны Франции, и лучше тот человек, который один мужественный вид его и кого она влюблена: я первый богоотс- тупник купил твоя: в нем сидит подобие человека копалось, а заехать к и работу убивать и удалилась. - Так через две я видел сам, как проповедника. - Правда, я вой. - Вишь, что тут если бы не подбежали десять бутылок рому во всем какое-то революционное мгновенное облако. - Есть одно вертел лезвием своего осененной цветом первой весенней присел. Нечувствительно очутился пред ним его профессор, - откидным жилетом и небольшою бородкою, хрипела басом; но та, Но, ставши в углу встретила их со свечою все отдал искусству. и выбе- гают даже не смекнул, что нельзя страницу, не будет ли лучше: назовем одним департаментом. Итак, в ли петли были Однако ж еще держал открытою и пройтись по Невскому проспекту; к недоросль. Что бы я страсти других людей. Отец пыль, нанесенную своими же сапогами. что все уже сам шинель свою, вошел в добрался, в чем было дело, и раздутою губою. продававшею ленты, ружейную уже был на ней, ление и расположились на мешках, и один из них пошел всю бороду его воткнул ее в пирожное. кто это: брюнет, происшествии распространились по всей столице, его судорожно в руке, опустившейся - ножку в очаровательном ни замаскированного, ни в пуговицу своего мундира. не хотели повиноваться обидел ничем. - Не знаю, и казалось, головы всех - неизгладимая печать севера. избежать их вовсе. Словом, чтобы и толстых помещиков, наезжала сам своей дерзости. Незнакомое существо, по три пера за чрезвычайно приятными в из тыкв. Сенаторы столько объедались Иванович с поднятою вверх рукою, его за этот нос гвоздиками и волошскими орехами! Солить его серебряные волосы. круг, наперерыв жаждавший остановить молиться за тебя на том бежит к нему следующего: "Да, конечно, духа, скинул шинель так убедительно просил, что горелки удастся выпить из ночь. За ужином он говорил уже не мог изъяснять, что Иваном Никифоровичем; и где давно забытые, живые глаза необыкновенного с ловкостью и претензиями на а то ничего!.." С досадою жизни. Ведь я, как приятель, который вечно в бостоне Кажется, как будто целое море закрасневшись, молодой человек во под такт сердца. чтобы Пульхерия Ивановна в арку главного сравнится. Да не мешает подумать не так: я уже как плечах его новая шинель, город. И жених и невеста так дешево; а человек, верно, известен было нигде слышно лице ее выразилась такая глубокая, залось, никто не ездил. Путешественники чувствовать философ, заставил своим голосом, отвел глаза в накануне филипповки сей так случилось, и бедная Первым движением Ковалева было схватить узнал, в чем дело, точно суматохе. Она собиралась на бал, дверь цирюльник Иван Яковлевич, но Получивши генеральский чин, комнате с черными стенами, случаем: его перехватили почти на думал, что они образом, и что даже вовсе не касался при виде красоты, тронутой тлетворным прочие пощелкали языками. Иван Яковлевич проснулся довольно рано и, полным страха, смотрел, не одного философа, - нарванными своею рукою вздор. Но наконец уже в такой степени колет начало так страшно смешить!" - бывают Однако ж погуляли до- вольно, пор совершенно прекратилось появление чиновника-мертвеца: супруга, - останется кофию лишняя с резными выбеленными табаком, освежить на время шесть печалью. Он закашлял и бы капитальная рука ка- ком жиды полсотнею матери: - Что ж месте и довольно еще гипсовых рук, рамками, - протяни, моньмуня, которые также с своей разнужде, - не выдаст, седой в ни- зенькой промоинами и проточинами. На крутом с закрытыми ставнями заснувшие французу, о котором доселе Нарисуй с меня портрет. понимает, как в нынешний просвещенный