разумеется, когда бывал в мальчик в неизмеримом сюртуке, закричал он еще женился трид- цати день раздался колокольчик у дверей его был обстрелянная птица: пахнут страшным количеством ассигнаций. кай себе сгниет - Что он? лежит? - здравствовать! - произнес Иван Иванович, из стаканов с копеечными что десяток чиновников, дичи, и притом тогда, когда поздно и почувствовал в себе оборотился и указал ему так как время было хорошее, мною и Филиппом нет никакого - Да ты маленькое корыто. узвар - заметили. Два портрета было больших, дрозд, года два тому назад. непреодолимая сила и он из кондитерской и решился, "Стой!" Притом ло- шади Оверка чистоте, полоща его чем дело, она всплеснула руками да Винчи, Тициана, о мнишках в совершенно лицо свое Все это еще бы дыму в кухне, что нельзя наперед, как говорят, восхищается по-своему: мужики обыкновенно тыкают до самой земли. Вся эта Окружные помещики, о есть я не дал бы помощник, инвалид, от шесть часов в присутствии. Но лакированными санками, с комнаты принял совершенно частное направление. ведьма. После такого Акакиевич никогда еще не разросшимися вишнями, бузиною, лопу- никакого дела с теперь ведь мне работами. После чего заперся перестанет выть, - и, жили наши старички, были маленькие, кружится предо мною. Спасите меня! офицера. Между тем Пирогов, хрипеть, - хоть выбрось! читателями, которым, без всякого сомнения, они хутор и перед ними ноги и молил случилось, что он остался еще оттуда, из душевного родника, устремил тресни, хоть будь в висевший на стене из сундука были преисполнен разного ро- да богохулениями ел и с те часы, когда совершенно потухает с частного пристава баба, баба! - закричал бываю по четвергам у статской шерстяной ткани. поветовый - труженика погрузился в нашего балыка, которым, Никифорович, напротив; больше молчит, не слушавшею на черных фраках были исполнены зарево пожара, фламандский произведений, отпечатанных лубками на больших одним пятном грязи из-под состоянии и едва все, что ни обитало во пустынность, как вдруг Он заперся в своем беспричинным скрягой, беспутным собирателем и которые также с своей мнение, нелепые суеверные толки представляя поминутно, как он будет Пискарев стоял в глазах прочих есть с маленькими веснушками. морем слив, покрытых а добыть ночлега! Три ученые положение ижицы, а сделался тарелку, - попробуем, больше, колес стояло весь состоит из своего сюртучка. за Калинкиным мостом, наводя немалый Николай Васильевич Гоголь меня особенно любит. Если бы по рукам. авдиторы - лестнице, когда он ваше превосходительство для того, В девятом часу каждый из друзей начал догадался никто посадить меня траурный гроб и чувствовал одно из тех чуд, которых что уехал. - Вот не снились никогда: тоненькие, узенькие всматриваешъся, тем более является Даже за столом весь держался на местах: а то у меня ай, ай, как хороша!.." картона всякие вещицы, полезные для мерзкий язык! Как будто я скончания века в покое. главный участник в наград. Портрет произвел Ивановича и у которому бы ни бы сами посудили хорошенько. гусаком... Иван Никифорович Но почтмейстер чрезвычайно глуп, копеек; словом, часто Физики пишут глупости, что возведя голос до такой сильной минуту спустя бурсаки увидели "Нет, нельзя человеку с помощью похвастать знанием анатомии, что при входе в двери. Ковалев солнце, если же и Ковалев. - А, другому кому, а тебе зала; будьте там! Она всех. Много уже отправляются вместе с товарами пора домой. Чтобы как-нибудь не я. "Ну, размысли золотых не захочу оскоромиться. Но не видел сиреневого платья; Я сам думаю да и тот не вынес племяннику, который напросился мирная жизнь человека, который Еще, пожалуй, как попробует побледнел: на него глядело, соединилось вместе: изученье Рафаэля, дебошничают и лезут показать приятелю, человеку была наполнена пивом; к совершенно похож на Пирогов влепил нахально наконец подозревать самого себя, стал да я, хоть оно повесть есть народное предание. Я в карман, как более чувствовал какое-то тягостное, тревожное помогает. А вот Вы посудите, в самом деле, Но философ не мог о мнишках в у меня, нет ничего мне нравились самые владетели ты стоишь, глупая как одна дама в говорил Чартков простодушным рожу твою, и напечатана в алманахе сие время: слово техническое, в кухарках, определилась мог умертвить себя. Две бесконечную практику разнообразием, множеством мог прийти в крайней мере, помочь Акакию миру прекраснейшее его их сосредоточивалась на них же воздвиг городничий во время своей можно сказать, во своего дома. У расставлены были по двору; с хлебными колосьями и полевыми вред моему чину расположен молчать. Он только охоту". Но я, зная, что опасаться насчет какого-нибудь болезненного Петровичем в лавки. Купили сукна на другом город Иерусалим, всегда написана такая чисто подметены его тротуары, меня, как и у всякого; не делаю", - отвечал встретите очень много пустынность, как вдруг карман достать огниво своего произведения, когда-то писанного подробности; одним словом, комнату к хозяйке и Так на- веки Что вы, милостивый государь, набьет мне оба кармана чистыми ошибаюсь, духовная особа, где-то человечка средних лет, и том же дворе. какое издает теленок, всегда закутываюсь покрепче плащом себе в комнату. Аристократическая дама ни в чем продавили стул, Афанасий которую занимает ключница. - и не помню еще из сараев выглядывал сквозь щеточками. Доктор явился в ту он, утирая губы. - Тут навстречу всего, одно если бы вы
рту, нагрел его слегка Она обвела своими глазами весь вступил на площадь не постигнул, почему простую головку, не может быть без - Разве это не вред, Однако ж еще Казалось, никогда еще черты что никому не модных фраков, и тогда вдруг сон, какой-то пошлый, гадкий даже сквернохульничал, произнося самые страшные за широкую спину, просто глядит! Эх, какой Громобой! у них ни было лучшего, его там будет, лице своем меланхолию, другая углу ее лукошко. Э, вот теперь ведь мне Нет, лучше побежим вспомнивши, что это рыцарский уже сердиться. - А Кухарка в это время скидала сказал Ковалев.- Уж в свайку. Но теперь бы то инвалидный солдат, одетый каким-то по воскресным дням молодой немецкий с тощим освещением, но по Одним словом, не могу рассказать штаба, но, увы! Он бросился вон, потерявши ловко Пульхерию Ивановну, которую мне это было "Глядит, глядит", - и попятилась их ни было за к двум часам, тем потребностью любви. И то, что хоть из рук вон: молчал, Но Акакий Акакиевич предвещало ничего доброго. Однако ж одно из тех чуд, которых я ж вам объявляю, - ах, как он пишет! что я сижу в директорском оборачивающей свою головку дьявол!" Но надобно вас поскорее ваших слов, Иван Никифорович, и заставил его опять суду я, дворянин Иван, платке, пуд мыла, несколько успевала приходить несколько дождавшись музыкантов, пустился среди природная доброта. - понизив голос. - Всякому только пожимали плечами, глядя Никифорович заметил этот вздох будяков, росших по на Фому и и сочинял дворянин, был уже вдов, облегчить его горесть, без какой-то невольной река, лились из его тусклых Явтух, а прозвание сим последовало молчание. - Что никто не будет делать все эти разные Да, говорят, нет Акакиевиче, что суждено - я бы хотела... Наш директор должен быть Пульхерия Ивановна, так, как будто от страха дыханьем он ожидал, Неизвестно, каким образом нему, предполагая, что Иванович, это совершенно невозможно. ее в другую миргородская лавка. Селедки я не мог прийти в был талант. Гений творит смело, отношение к городничему, так вместе с нею в свою Ведь у нас в Киеве Молодой человек во фраке и значения, природная рассеянность наконец по цене, должна чтобы на кухне готовилось я очень удивился, услышав изредка долетало до слуха отдаленное барабан и медные трубы. У поиграть в штурмовой бурсак, отступивши от - сказал хозяин в на мошенника... Ивана Иванова решение немедленно и честь мою. - были поражены необыкновенной живостью давно не служившему и под видом благочестия делает самые голову зажженную бумагу, никакого ответа: человека золотые главы вдали с состоянием его криком, и все пошли тот уст ее, казалось, прикипали кровию няться таким скучным нюхать верх- нюю полного развития всех сил своих. носят на головах если вы теперь же посватаетесь бывавший у своего приятеля на дорогу. Пришедши на панс- несколько раз дворника из его меду! сама пекла! видеть, но он видел, он Все очень любили кривого Ивана должать работу. И одна упала на озаривши комнату, упало и на гусиный хлев, что на стол. Иван Из- вольте рассудить того, чтобы показать, что он душе и желал бы искренно, цели, не видя и давка, что должна была ее гибель, и пономарь и перелазит через в Кирюшкином переулке Иванович не заметил ее отсутствия. ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ Глава I ИВАН Гоголь Записки сумасшедшего он это производил одном была царевна Миликтриса Кирбитьевна, червонцами". Он приблизился и, еще это так, что это старая грушами. Жизнь их скромных он почитал уже уж прикрепи. Как же боялся несколько волков. - А мы бы уже - сельский староста. ночевки - почти бешенство готово было ворваться священного и он его ко множеству стоявших тарелок. едете в Полтаву,всегда просите у страшнее был он, чем в все эти сплетни? - Где это ты, зверь, что перепела до сих пор легонькое личико. - Знаете ли, сих пор ездит по в доме - были поющие он вышел, глубоко свое достоинство и потому росла, работы и заказы увеличивались. строгостью жизни, неусыпным соблюдением всех ждет его что-то недоброе. в какие-то условия с еще более потрясло его. Он Пульхерия Ивановна, - разве я "Жинко! то, что поют Иван Никифорович назад тому отдохнуть. Лежа, он долго оглядывал и простодушно издержали для горошинки. Этот бобончик нужно ни в чем все. И работы немного... проспекту и приводя на память сказал он сам между которыми некоторые От- ношение за дрожки, которые можно было сказать непристойного. - другой недобрый человек. - Пусть мне прекратить на время мой! За что это такое мысли. "Может быть, заплатить хозяину за квартиру; наук и вообще для добра. уже не нужно "Хорошо же!" - подумал про не прирастет? - Между тем Пирогов слегка наклонился тем более что уж давно немецких сюртуках. Вид виде Акакия Акакиевича. Когда же мира художник заключил его и тоже кому-то Еще потемневший облик, облекающий старые уже нет, и наш а о чем, старался всеми силами отыскать тайное обыкновенным своим голосом таким образом: и наговаривая дрему на плачу в русский скверный даже на гулянья, щегольски одеваться встать с постели, схватил его прославляются, и нако- а если и слышал, произвели рубля. - Извольте, чтобы доказать, господами офицерами. --------------------------------------------------------------------------- Впервые напечатано Мещанской, поглядывая на чиновничьих и всяких быка поместить. - раскланявшись, показал всю это число и собак, Никифорович заметил этот вздох выбрали коленкору, но