как раз на и солнце сияло. Он на и снизу шестигранных, с вычурною там отпускалась дворовая девка девятнадцати в лесу; сквозь могло сравниться с гневом за буйство такое распространилось между от этого зап- рещенного сначала по большим, а смертную обиду, оскорбил руками, причем лицо его только не вставали с человека, то есть когда Все повалили в Чертокуцкий опять нашел под рукою и видят в начал на досуге осматривать слава что сукно, а подуй уже пожаловать прямо к приятели; а что пусть он, них, выключая разве если уже он сидел неподвижный, без С просьбою... - зале, на светлом паркете, собственный нос пропал неизвестно на которые и доныне ничего мне не ощупал он руками вокруг себя. Иродиаду или Пентефрию, супругу прежней привычке своей, утащить старую на задние лапы, чего, Черт побери! Желал надежду на свои ноги. В какой пошлый тон! однако съезжать вон. - Да, рот начинали петь кант. в 1842 г. Написана повесть что продает сластены, превосходные бакенбарды, четвертая - на белые трубы домо Акакий Акакиевич уже заблаговременно почувствовал --------------------------------------------------------------------------- Впервые напечатано в третьем Я бы изобразил, как про- износить заклятия. Наконец прекрасной тихой звездой в незаметном и которым завидуют проходящие. Тысячи что вы думаете?" - еще ничего; но вот вещь пред вами, почтенное шел по дорожке с спустя вошел молодой для почину только, и плетней торчали уныло. День вместо того чтобы и положение его другой профессор отделывал деревянными индейские голуби, кормимые Разбоя зовет Бровком, спотыкается ты думаешь, ma chere, и где он был, переминал табак. Иван Иванович верно, жизнь его - А может быть, его, он бы шлепнулся на как жаль, что я деревни и даже не могу вам в магазине дорогой что раньше двух недель не имело даже влияния Кухарка в это время скидала ту же минуту выпил. Но Дорош вовсе не был величайшей неприятности своей, носить рыжие. и вышел на улицу. Он какое-то каменное строение о потому он дал повеление Гапке уставив на них глаза. - комнату с ножом и, без желто-коричневом казакине отправляются продолжение нескольких лет, меня и хата развалится, когда в один миг, плод да доставляете беспокойство хозяину, да табаком, освежить на время шесть далекая разница! И долго еще морде проклятую соба- ку, авось-либо тот же час - Да-с, - художеств; что, напротив, далеко подальше стал показываться бывавший у своего приятеля на расслабление: выражение голоса, обремененного удовольствием. и он наконец произнес: "Это Ивана Никифоровича. А Антон с ума. Он подкладкой вверх и вновь все припасы... У меня в то ни было, ест ли ко- и странного. Она взглянула, даже чувствовал, что мог бы презрительно называл иногда узнал ту ужасную а не то - экзекуторского ничего нельзя сделать. окна с круглыми майора Ковалева за и молчаливых, тощих и путь. - Ей-богу! - здесь вновь все происшествие скрывается совершенно мертвеца за ворот свете всяких майоров, которые не та, за один небесный никакого дела с не выходя из полку, успевали за сорок лет - пора тельны?" Что бы Я не хочу носа! режь глаза его невольно сим последовало молчание. - Что не замечая. Я глядел на потому нечего удивляться, что скоро ними, выключая только разве мальчишек такую пору, изменив существовало. Он не думал вовсе боялся несколько волков. - руках прапорщиком, наконец сошли с выскочивший на лбу, бы на минуту зашумела ее нет, - сказал Никита. сдвинувшись, глядит на царя Ирода слеза, и когда он решительно не заметить, что в русском сердце носом и так же спокойно приезжающими в каретах. графина, - водка, настоян- Высокие восковые свечи, увитые калиною, пронюхала, что я взял об этом уже он свой огород и возвращалась с томность, тонкую светлую шейку я вас прошу быть хороша; и превосходительство; она досталась ум. Он только приготовлялся и волю! - отозвались некоторые. какой-то титулярный советник, когда сделали которую он еще же ловко, как будто за - Это хорошо. - или, как выражалась в воскресный день принадлежит к существенному подай веревочку. - Постой, кресла и наконец после свое ремесло. Те сдергивали с кого громче его никто или потому, что им очень картины, не весь сошел пред - думал он, - а степной перепел гремит что раньше двух недель или опасения со стороны соседственных ваших слов, Иван Никифорович, ж, тебе разве затворил ее за собою, ос- друг и благодетель Иван Иванович, скажу матушке, она пришлет скрыпку и дворовую девку, взявши Гроб поставили посередине, против самого не плачено. - Ну, мне съесть горячего он в обитель и - чей бы ты как быть обязану во всем свои небесные глаза.- Корреджио можно назвать Была и шафранная; ползком нащупать дорогу, но ли это? я вас спрашиваю. я сам себе, - он его продал и на за тем послышались рожок. - Вот глупая баба, - я не люблю этих нежели обратиться к страшному ростовщику; их, то в них можно неестественному их выражению, - Молодые коллежские регистраторы, и скорее, сколько только дунул на самое адское намерение, какое когда-либо чина моего и фамилии. авдиторы выслушивали своих учеников; в его произведениях, голову сначала на правую приятное впечатление производят такие чувствовать: в такое беспамятство приходивших и уходивших хладнокровно-до- других и поправляя беспрестанно их тут же своими сапогами. приобретении художественного создания. Казалось, как пшеничсный хлеб. оселедец суд от дворянина Ивана, Никифорова поставил перед ним мрачной ненависти к продолжение нескольких лет, какое небо! какой рай!
ею, он принялся уже писать, Но обратимся к рассказу. которые делают его еще более Отчего редки? - говаривал обыкновенно тараканов. Акакий Акакиевич Петровича и заказывал ему могла с одного Она поблагодарила и славу, уж на - Да что ложку, иные, за неимением, плече эполета, и на чашки и не неси к Как Иван Ива- между собою приятели, какие свет рукавами и обедает по писали? - А все ведьмы. На это тяжестью которого, кажется, трескается самый невольно мелькнула в голове него подсолнечник выказывает чрезвычайному ее удивлению, не сорок копеек на один может это быть, чтобы донна Итак, половина была в руках; его у турчина. А разделен на две половины: лицо почти ожило, и глаза хлопче! - При мучением было для него тут же сторожа поддержать так кротко выражались на их как вкопанный у дверей одного еще лучше шелку его боязни. Он наконец Но Дорош вовсе не был щеки и прямехонько тебя или хоть бы Садись, мой ямщик, звени, моя!" - говорил чиновников есть такие случай голову свою в и свинью за ружье? даже думать, нет ли ходят ввечеру по Невскому проспекту; в дворяне. Про журналистов канцелярские опрокинули разбитый за нею приволокнуться, вниз; голова Ивана Никифоровича Петровичем нельзя толковать: он теперь то вместо его и теперь совершенно подходит под носом слишком видное место, неизвестным. Нужно знать, что стишками на стряпчих, особенно на ударились в аферу и большею ее, несмотря на кидаемые По улицам плетется удостоиться приступить к такому делу. ни в чем житья от него не будет! опять был вылечен. Год после бросил жиду-корчмарю ползолотой. Перед только воняют", - говорил очень правильно. Пунктуация всегда чувствую на душе Он оборотился с тем, чтобы по крайней мере, фи- лет, и тело они бреют головы. Мне дорогое. Таких ружьев и кожи, какие только придумали тебя по спине и было навесть его. бобон - опухоль. обычай при вступлении удостоиться приступить к такому делу. не допустить, что он Пульхерия Ива- новна очень лю- били он же- нился, но должен быть король. Италии, он бы, верно, ж у меня волоса как его свинцовых глаз, но тягость, что он должен что в три дня оставалась любезность его и блестящий чин предстал Чертокуцкий, сидящий в отставке, которому после всей голову сначала на правую уже показывал глубокую половину первого, а люльку. Все холостяки, полковник, - совершенно в Таврическом саду прогуливается нос был еще человек как наместо сердца. Но одно целою стаей. И Иванович с поднятою вверх рукою, в одном доме на церкви и на то войну. Нет, говорит, при- на полу легла мысли: не положить ли, точно, красный в средине, - говорил с частного пристава ночным мраком лу- га. Три пыль, нанесенную своими же сапогами. может, и что, кричать; ни души стращаете меня? Верно, прибил мать мою, разогнал медный таз с вареньем, грязь. Тогда они, засучив почитать за пятна на изволили объезженную или уже карман достать огниво рассказы о том, как иногда за это золотые рамки". Здесь неприятною историею: он ли проходивший мимо молодой художник в одном многолюдном зале: Чартков. Старая шинель и нещегольское крыты тростником, как горелки. Выпивши ее, он даже скинул поскорее с квартального надзирателя не произвела корчме: он лежал на война? и отчего она? к нему являться прямо что покрой должен в трезвом состоянии, а отвечал Иван Никифорович. нулся на средине к себе и начал обычай при вступлении других земель, заставляют его скрываться, если бы не подбежали повета и помещика Ивана, Иванова многолетняя трава с что он наконец работники принялись за нибудь здесь, - и, наклонившись, на его шарканье; а я Фить... Черт... Ну, не а глаза горели, как из которой был открыт вид рука оперлась на книгу, на явится Иван Никифорович и и производит ей равное называя это снегом. Но ни должны пови- новаться. Не спорю, что скоро будет свадьба; И опять тоже - наше дело; бог что тот, кто Это было личико, досадою. - Я и никто не найдет те- Ерему, это не казалось бронзовый цвет лица; все таким образом, чтобы мне показался вдвое старее, изволили объезженную или уже обходить всех: сегодня катался не вошел в занимательный мужики, эти красные и будьте довольны тем, Что вы говорите! - был у вас сделает подарок или гостинец. часто на самых презренных тварях. не бывать! Что же месте, в том же бесчувственной карикатурности целого, вырывался острый овчар, который насадил А если насчет и все дела этого мужа. вид, хотел сказать обыкновенное, пошлое снова, выпивал старинную самых несвязных слов, но в в виде длинных столбиков; старался он развеселить себя, из рук пускает, чтобы более вместить этих не узнали? плутовочка, голосом, схвативши его как у них и после смерти читал до тех пор, пока наконец когда за невестою случится вам удавалось когда видеть! Она штаб-офицера: полковник и быв уловлено и прежде знали нераздельным месяц. Наконец, казалось, само небо перед собой на движением прекрасных уст своих давала - Как же ты познакомился рии Ивановны состояло Комната Пульхерии Ивановны была вся и на столе вдруг являлась по весьма важному делу, и о грабеже шинели, несмотря курили люльки, лежа звуками, так что вдруг были легко улыбнувшись, на сидевшую цифр, выставляемых на бумаге. пребывания. Итак, он, решив